Клятва на крови - Дарья Лобанова

перевязанной рукой (последний "подарок" от Россо) методично дрессировал Отто на лужайке перед домом. Доберман смотрел на него с выражением, в котором читалось:«Человек, я охотничий пёс, а ты учишь меня "сидеть"?»

— Рядом! — Лёня бросил взгляд на пса, демонстративно положив бархатную коробочку с обручальными кольцами на траву. — И не вздумай...

Отто молниеносно схватил коробку в зубы. В его глазах вспыхнул вызов.

— Чёрт! — Лёня ринулся в погоню. — Это не еда! Это стоит больше, чем твоя собачья жизнь!

Пёс, удирая, бросил через плечо взгляд, полный собачьего презрения:«Посмотрим, кто кого дрессирует».

В гостиной царил хаос. Аннабель, размахивая образцами тканей, устроила настоящий показ мод:

— Золотой смокинг! — она прижала лоскут к груди Рафаэля. — Ты будешь выглядеть как живая статуя!

— Я предпочту выглядеть как живой человек, — Рафаэль отстранился, продолжая листать документы. — Чёрный. Классика. Без обсуждений.

— Но золото подчеркнёт твои... — Бель закатила глаза, — ...мрачные черты лица!

Нина, сидя на подоконнике, хихикала:

— Он же не жених на карнавале. Хотя... — она бросила взгляд на Алису, — ...может, тебе стоит рассмотреть вариант с маской? Для сохранения интриги?

Алиса, погружённая в бумаги, лишь подняла палец:

— Один звук про маски — и я отменяю свадьбу, — возмутился Рафаэль.

Кабинет Алисы напоминал поле боя после сражения. Папки с пометками «СРОЧНО», «НА РАССМОТРЕНИЕ» и «ОСОБО ДУШНЫЕ» громоздились на столе. Особняком лежала папка «РОССО» — письма от бывших союзников Марко, которые теперь метались в поисках нового покровителя.

Рафаэль вошёл без стука, поставив перед ней чашку кофе.

— Ты забыла поесть, — его голос звучал мягко, но в глазах читалось беспокойство.

— Через час, — она машинально потянулась к чашке, не отрываясь от документа.

Он наклонился, его губы коснулись её шеи:

— Ты говорила то же самое три часа назад.

— М-м... ещё минута... — её пальцы продолжали стучать по клавиатуре.

Рафаэль вздохнул, аккуратно закрыл ноутбук и поднял её на руки.

— Эй! — Алиса заёрзала. — Я почти закончила!

— Десятый вечер подряд ты "почти закончила", — он нёс её к двери. — Пора переходить к "уже закончила".

Тени от свечей плясали по стенам спальни, отбрасывая причудливые узоры на обнажённую кожу. Рафаэль медленно, с хищной грацией, расстёгивал пуговицы на её блузке, каждый металлический щелчок заставлял Алису вздрагивать.

— Подожди... — она попыталась отстраниться, но его рука уже обхватила её запястье, прижимая к шелковистому покрывалу. — Я забыла подписать...

— Нет. — Его голос был низким, почти рычанием. — Сегодня ты подпишешь только договор со мной.

Её дыхание участилось, когда его пальцы скользнули под юбку, нащупывая тонкое кружево трусиков. Резким движением — ткань порвалась с едва слышным звуком.

— Рафа... — её протест застрял в горле, когда его зубы впились в шею. Не для укуса. Для обещания.

Он сбросил пиджак, рубашка полетела следом. Шрамы на его груди блестели в полумраке — каждый со своей историей, каждый знакомый её губам. Алиса потянулась к ним, но он перехватил её руки, прижав выше головы.

— Сегодня я решаю, где ты будешь касаться, — прошептал он, проводя языком по её ключице.

Её тело выгнулось, когда его свободная рука нашла её грудь, пальцы сжали сосок, заставив её вскрикнуть.

— Тише, — он прикрыл её рот ладонью. — Или ты хочешь, чтобы вся Швейцария знала, как Дель Рей справляется с непослушанием?

Она укусила его ладонь в ответ, и он рассмеялся — тёмным, опасным смехом. В один миг он перевернул её, грубо шлёпнув по обнажённой заднице.

— Ты забыла, кто здесь главный.

Его пальцы впились в её бёдра, раздвигая их. Горячее дыхание на влажной коже заставило её сжаться в ожидании. Но вместо языка — укус. Острый, болезненный, восхитительный.

— Боже... — она застонала, когда его язык всё же коснулся её, медленно, методично доводя до безумия.

Он поднялся, когда её тело уже дрожало на грани, и в один толчок вошёл в неё. Глубоко. Жёстко. Без прелюдий.

— Моя, — прошипел он, впиваясь зубами в её плечо, когда она закричала.

Его движения были неистовы, каждый толчок заставлял её скользить по шелку простыней. Она цеплялась за изголовье, теряя рассудок от смеси боли и наслаждения.

— Пей, — он поднёс запястье к её губам, и сладкий, медленный яд хлынул ей в рот.

Мир взорвался. Она кончила, кусая его кожу, а он — следом, с её именем на губах.

Утро после

Солнечный луч скользнул по следам их ночи — синякам на её бёдрах, царапинам на его спине. Алиса потянулась, чувствуя приятную боль в каждом мускуле.

Рафаэль лежал рядом, разглядывая её с самодовольной ухмылкой.

— Кофе? — спросил он, проводя пальцем по её укушенной губе.

— Сначала душ, — она попыталась встать, но его рука снова притянула её к себе.

— Я сказал — кофе.

Его зубы коснулись её шеи, и она поняла — переговоры окончены.

За окном Отто гонялся за белкой, совершенно забыв о вчерашних кольцах. Где-то в доме Бель спорила с Ниной о цветах. А на кухне пахло кофе и свежей выпечкой.

На столе в кабинете лежала неподписанная папка «РОССО». Ветер из открытого окна перелистывал страницы, будто напоминая: затишье — всего лишь передышка. Но сегодня, в этот солнечный швейцарский день, они могли позволить себе просто быть.

Глава 64. Голоса ушедших

Швейцарские кладбища дышали неестественной тишиной. Не той благородной, что хранит память, а холодной, чужой — будто сама земля стыдилась принятых здесь условностей скорби. Здесь не рвали на себе одежды, не бились в истерике. Здесь скорбели с достоинством, как будто смерть была просто ещё одним пунктом в ежедневнике.

Но Дель Рей никогда не играли по чужим правилам.

Алиса сидела в кабинете перед рассветом. Пальцы сжимали списки. Имена. Возраст. Последние слова.

— Алеко, двадцать девять. Дробовик в грудь. Прикрыл детей... — её голос сорвался. Капли дождя за окном стучали в такт пульсу.

Рафаэль стоял за её спиной. Его руки — тёплые, с едва заметными шрамами — легли на её плечи.

— Я помню каждого, — прошептал он. — Их голоса. Как Алеко смеялся, когда проигрывал в покер. Как Витя всегда носил с собой фотографию матери. Они не ушли. Они здесь.

Его губы коснулись её шеи, и на мгновение она почувствовала — не поцелуй, а укус. Лёгкий,