Когда небо стало пеплом, а земля инеем. Часть 1 - Юй Фэйинь

Ссору у озера. Искажённое злобой лицо Сяофэн. Её слова: «Я заберу всё…». А потом — удар в спину, ледяную воду, захлёстывающую лёгкие, и беспомощность. Картина складывалась в мозаику, ужасную и неопровержимую. Это было не случайностью, не несчастным случаем. Это было покушением. Хладнокровным и рассчитанным. И её «воскрешение» стало для сестры не даром судьбы, а досадной помехой в её честолюбивых планах.

Тан Лань раздражённо свела брови, её пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Мысли, тёмные и беспокойные, вихрем проносились в её голове, выстраиваясь в зловещие цепочки подозрений.

Та тень в лекарне… Образ маслянистого, пульсирующего мрака с кровавыми прожилками снова всплыл перед её внутренним взором, заставляя её поёжиться. Та штука пыталась убить Ван Широнга. Избавиться от свидетеля? Логика подсказывала: если Сяофэн действительно виновна в покушении на неё, а Ван Широнг, её страж, мог что-то увидеть. Запомнить какую-то деталь.

Но может ли Сяофэн сама призывать таких духов? — этот вопрос заставил её скептически хмыкнуть про себя. Сяофэн была злой, коварной, но… глупой. Её амбиции превышали её интеллект. Владеть такой силой? Маловероятно.

Значит, шаман какой-то ручной у неё есть? — мысль показалась ей более правдоподобной. При дворе всегда крутились всякие мистики, алхимики и прочие искатели милости сильных мира сего. Найти продажного темного культиватора или черного даоса, готового на всё за золото, — дело нехитрое.

Или её жених, Шэнь Юй, подослал? — её губы искривились в гримасе презрения. Этот ушастый осёл? Он был трусоват и слишком любил себя, чтобы всерьёз заниматься такой рискованной магией. Но… он был карьеристом. И связать свою судьбу с Сяофэн, потенциальной наследницей трона, было выгодно. Мог ли он организовать всё из-за кулис, пользуясь своими связями в бюро? Вполне.

Она чувствовала, как головоломка усложняется. Это была уже не просто личная вендетта между сёстрами. Это была паутина, в которую были вплетены политика, магия и чужие амбиции. И она, Тан Лань, оказалась в самом её центре.

Тень тревоги скользнула по лицу Тан Лань, когда в сад, нарушая умиротворённую тишину, забежала запыхавшаяся Сяо Вэй.

— Госпожа! К вам с неофициальным визитом господин Линь Цзян — глава клана Линьюэ! — выпалила служанка, едва переводя дух.

Тан Лань медленно приподняла брови. Клан Линьюэ. Род её покойной матери. Сердце её на мгновение ёкнуло, и в нём вспыхнула слабая, наивная искорка надежды. О, семейка подоспела. Может, мамины родственники окажутся… приятнее? — пронеслось в голове мимолётной, обнадёживающей мыслью. Возможно, они принесут с собой не только вести извне, но и долгожданную поддержку, опору в этом враждебном дворце.

Но все её хрупкие надежды разбились о суровую реальность в тот же миг, когда она подняла глаза на входящего в сад человека.

Линь Цзян не шёл — он надвигался. Его фигура, высокая и сухая, казалась вытесанной из старого, промёрзшего дуба. Лицо его было продолговатым и жёстким, с жёстко очерченными скулами и тонкими, бескровными губами, сложенными в выражение вечного недовольства. Глаза, маленькие и пронзительные, как буравчики, холодно окинули сад и остановились на ней, но в них не было и тени родственной теплоты — лишь расчётливая, оценивающая холодность.

Он был одет не в роскошные придворные одеяния, а в строгий, тёмно-серый ханфу из простой, но дорогой ткани, что лишь подчёркивало его аскетизм и неприступность. Каждый его шаг был отмерен, лишён суеты, и от него веяло таким ледяным высокомерием, что воздух вокруг, казалось, становился гуще.

Лёгкая надежда, теплившаяся в груди Тан Лань, погасла, словно её задули резким порывом ветра. Это был не союзник. Это был судья. Или, что ещё хуже, очередной игрок, пришедший проверить свою фигуру на доске. Она медленно выпрямилась, снова надевая на себя маску невозмутимой, холодной принцессы, готовясь к новой битве, на которую, казалось, не будет конца.

Линь Цзян остановился перед ней, не предлагая даже формального приветствия. Его голос прозвучал низко и сухо, как скрип старого пергамента.

— Твоё сватовство решено, — объявил он, не глядя ей в глаза, а словно обращаясь к пространству за её спиной, где витали интересы клана. — Клан подобрал тебе достойную партию. Генерал Цзян Вэй (蒋威). Герой западных рубежей, человек безупречной репутации и железной воли. Он согласен взять тебя в жёны, несмотря на твоё… положение.

Тан Лань ощутила, как земля уходит из-под ног. Она открыла рот, чтобы возразить, найти слова, чтобы отстоять свою свободу, но Линь Цзян опередил её, резко подняв руку в повелительном жесте.

— Это не обсуждается, — отрезал он, и в его голосе зазвенела сталь, не терпящая возражений. — Вопрос будет решён сегодня же на аудиенции у Императора. Это твой долг. Долг перед семьёй, чьё имя ты носишь.

— Какой долг? — вырвалось у Тан Лань, и её голос, к её собственному ужасу, прозвучал сдавленно и слабо. — Я ничего не занимала! Я ничего вам не должна!

Линь Цзян наклонился чуть вперёд, и его холодные глаза, наконец, впились в неё с ледяной яростью.

— Твои выходки обходятся нам слишком дорого, девочка, — прошипел он, и каждое его слово падало, как увесистый камень. — Каждый твой скандал, каждый намёк на твой скверный характер — это пятно на репутации всего клана Линьюэ! А теперь к этому прибавилось и безумие! — он почти выкрикнул последнее слово. — Слухи уже полнят всю империю! Над нами смеются! Наши враги используют тебя, как кинжал, чтобы ранить нас! Ты стала клеймом, обузой! И этот брак — последняя возможность хоть как-то восстановить наше пошатнувшееся положение, пристегнув тебя к человеку, чья репутация выдержит даже твое… присутствие.

Он выпрямился, смотря на неё с таким презрением, словно она была не родственницей, а неприятной необходимостью.

— Так что соберись с духом и веди себя подобающе. Или клан официально отречётся от тебя. И тогда посмотрим, как долго продержится твой и без того шаткий статус здесь, без нашей поддержки.

Глава клана не терпел возражений. Его слова, отточенные и безжалостные, повисли в воздухе не как предложение, а как окончательный приговор, не подлежащий обжалованию. Развернувшись с холодной, отстранённой величавостью, он удалился, его твёрдые, мерные шаги постепенно затихали на каменной дорожке. После него осталось лишь ощущение ледяного смятения, словно внезапно нагрянувший мороз выжег всё тепло в саду.

Тан Лань неподвижно глядела ему вслед, её взгляд был пустым и отсутствующим, будто она пыталась осмыслить только что услышанное. Затем, медленно, будто скрипучая кукла, она тихо повернулась к стоящей позади нее Сяо Вэй, которая замерла, боясь даже дышать.

— Кажется, я замуж выхожу, — тихо, почти шёпотом произнесла она, и слова прозвучали настолько нереально, чуждо и абсурдно, что, казалось, принадлежали не ей, а