Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

Ди не ответил. Не поругал, не принял мои скупые извинения, даже недовольства не выразил. Просто молчал и смотрел – я чувствовала его взгляд каждой клеточкой своего тела. Но ответить на него не могла.

– Ты нервничаешь?

Я вздрогнула. Не от слов — от интонации. В ней не было упрека или обвинения. Голос Ди звучал тихо и даже мягко, словно его вопрос был проявлением заботы. Настоящей, глубокой. От того, кто знает тебя лучше других.

– Нет, – слишком быстро ответила я и тут же пожалела. Слишком поспешно. Диего на такое никогда не купится.

Он и не купился.

– Но и не в порядке, – спокойно констатировал он. – Ты почти не поднимаешь глаз. Постоянно пытаешься себя чем-то занять. Практически не разговариваешь целый день. Ты словно здесь и не здесь сразу, весь вечер ловлю себя на этой мысли. Почему?

Я отвернулась к раковине, машинально выжимая тряпку, хотя та уже была почти сухой. Как сказать человеку, что ты – будто тень в собственном доме? Что каждый шаг здесь напоминает тебе о том, кем ты когда-то была и кем больше не имеешь права быть?

– Ана.

Диего стоял за моей спиной. Я не знала, в какой момент он поднялся со своего места – не услышала, как ножки стула скользили по плитке на полу. Не знала, как он успел так тихо подкрасться. Но сейчас все волоски на моем теле реагировали на присутствие мужчины, который волновал меня до глубины души. И это никак не упрощало ситуацию.

– Что происходит? – Ди сократил расстояние между нами еще на шаг: теперь я чувствовала аромат его туалетной воды. И прикрыла глаза, позволяя себя это мгновение слабости – насладиться, напитаться запахом, близостью, пусть и далекой. – Я что-то сделал не так?

Если бы! Это бы все упростило – если бы Диего хоть в чем-то ошибся. В своем поведении со мной. В своем поведении с Сашей. Но он был идеальным отцом и идеальным будущим бывшим мужем, с которым расставание прошло безболезненно. Будто мы остались друзьями.

Только вот беда: я не хотела с ним дружить.

– Все в порядке, – незаметно выдохнув, я нацепила на лицо улыбку и развернулась. Между нами метр, мысленно отметила, и все-таки подняла глаза. – Просто… у меня много воспоминаний об этом месте.

О том, как Ди подходил сзади и обнимал меня за талию, щекоча шею своей щетиной. О том, как мы пили вино, сидя прямо на столешнице, и закусывали сыром с разделочной доски. О том, как Диего ловил меня в проходе и утягивал к себе на колени, когда он еще пил кофе за столом, а я уже собиралась куда-то идти.

О наших поцелуях у этой же раковины. О нашем сексе на этом же столе. О наших признаниях, которые мы шептали друг другу без причин и без поводов.

Прошлый Диего улыбнулся бы на мои слова. Нынешний – свел брови ближе.

Дура, ругала я себя. Жаловаться на воспоминания человеку, у которого их вообще нет!

Я собиралась извиниться – в очередной раз, но Солер не дал мне возможности высказаться.

– Поделишься?

Желание говорить тут же пропало. И я лишь отрицательно качнула головой.

Мы не в тех отношениях, чтобы делиться подобными историями из прошлого. У нас вообще что-то странное, а не отношения.

Диего не стал настаивать. Вместо этого он склонил голову на бок и шагнул ближе одновременно со следующими словами:

– Тогда позволь, я кое-чем поделюсь.

Мое тело напряглось. Не от страха – от ожидания. Диего, как хищный зверь, медленно преодолевал сантиметры между нами, а я, как запуганный зайчонок, вжималась спиной в кухонный гарнитур, сжимая руками край столешницы. Если Ди до меня дотронется – я сгорю. Незамедлительно. Ослепительно. То ли от боли, то ли от счастья.

– Я ненавижу, когда кто-то хозяйничает в моем доме, – сообщил Диего то, что я и так прекрасно знала. – Я плохо выношу присутствие чужих людей. Мне сложно с ними сходиться и открываться им, особенно после случившегося.

Все это для меня не новость. Диего был замкнутым и до амнезии, поэтому так и удивляло, что мы с сеньором Солер совпали сразу же, с первого разговора, с первого прикосновения. У него – проблемы с доверием, у меня – неудачный опыт прошлых отношений. Но мы нашли друг друга. Нас притянуло, точно два магнита. И никакие устои и привычки не смогли этому помешать.

– Но ты…

Диего замер в каких-то сантиметрах. Его руки уперлись в стол по обе стороны от меня, не касаясь, но все равно обжигая своим теплом. Я оказалась в ловушке, из которой не просто не хотелось -невозможно было – выбраться.

Он смотрел мне в глаза – точно так же, как смотрел пять лет назад. Глубоко. Проникновенно. Словно искал то, что потерял. А я пыталась напоминать себе про время и обстоятельства, про развод и новые отношения Ди, про сына. Но оглушительно проигрывала с каждым ударом бешено стучащего сердца.

– С тобой это все не работает, – выдохнул Диего.

Воздух между нами исчез. Он сгорел в моем собственном напряжении, в этой опасной, но сладкой честности. Я пыталась вдохнуть, чтобы сказать хоть что-то – но не смогла. А Ди продолжал говорить, и каждое его слово ощущалось как нежное прикосновение.

– Мне нравится твое присутствие. Мне нравится с тобой разговаривать. Но куда больше мне нравится, что мой дом оживает, когда в нем появляетесь вы с Алексом.

Его слова проникали даже не под кожу – куда-то намного глубже, туда, откуда их никогда не достать. Действовали на меня как ударная доза антидепрессантов: я не чувствовала ничего, кроме теплоты, которая расползалась от самого сердца. Я не помнила о проблемах. Я не помнила о сложностях. Я помнила только его, Диего, моего мужа, моего мужчину, который во плоти стоял передо мной.

И все, чего мне сейчас хотелось – это поцеловать его. До дрожи в коленках, до слез перед глазами.

– Ди… – прошептала я. Или только подумала. Я не знала, где кончается реальность и начинается безумие.

Он склонился ближе. Словно не услышал, но понял. Словно все внутри него требовало этого шага. И в тот момент, когда его губы почти коснулись моих, я разобрала тихое, но отчетливое:

– Me estás volviendo loco [Ты сводишь меня с ума (исп.)].

Перед