Ворон, каркни на счастье - Анастасия Разумовская

уже не было, лишь мерцали угли, подёрнутые пеплом. Я подошла, опустилась на камень рядом. Эйдэн покосился, поморщился, молча расстелил подол плаща и снова перевёл взгляд на кострище. Я пересела на плащ.

— Если я рожу сына, то Кариолана отправят на бой с Великим Ничто? — спросила прямо, не здороваясь.

— Может быть.

Вот же! Упёртый какой.

— А что сделают с тобой, когда ты вернёшься в Драконий стан? Ведь у тебя уже есть наследник?

— Каган милосерден и велик. Он даст мне шанс исправить своё преступление и остаться в памяти моего народа героем.

Дались же им эти герои! Я сглотнула, схватила его за руку:

— Бежим со мной, — взмолилась шёпотом. — Пожалуйста. Кариолан должен будет меня искать, верно ведь, да? А, значит, у него не родится сын. А тогда его никто не отправит против Великого Ничто. Но если я убегу одна, он меня найдёт, ведь правда? Вместе с пятью во́ронами. А с тобой — нет, я знаю, ты сможешь сделать так, что нас не найдут!

Эйдэн молча помешал веточкой угли.

— Элис, — ответил устало, — если ты убежишь, я тебя найду.

— Знаю. Но если ты убежишь со мной…

— Если.

Он посмотрел на меня, и это был какой-то очень спокойный и очень равнодушный взгляд. Ему не нужно было говорить вслух «нет», чтобы я его услышала.

— Но почему? — прошептала я с отчаянием.

— Я пришёл к кагану и сказал: повелитель солнца и луны, владыка звёзд и туц, там, далеко на западе есть земля, которой правил каган Рарш. Земля, в которую пришёл Пёс бездны, обративший Великого в каменного истукана, а отца моего отца — в птицу. Пошли меня, и я привезу невесту брату моему Седьмому ворону, ибо Утренняя звезда явилась мне и сказала: иди на восток, найдёшь там деву, её свет сможет спасти Степь. Позволь мне поехать и исполнить слово Звезды Утренней, сказал я. И тогда я привезу деву брату моему Кариолану в жёны.

— Подожди… ты… обо мне? Ты же говорил: Аврора…

Эйдэн сбросил плащ и поднялся.

— Я не говорил, цто привезу Кару именно ту деву, про которую сказала Утренняя Звезда. Каган отправил со мной и жениха, и второго ворона. Так как ты думаешь, сестра моя Элис, отниму ли я обещанную у брата моего?

— Но ведь он погибнет! — безнадёжно прошептала я.

— Может быть.

Я тоже встала, чувствуя, как меня начинает знобить. Удивительно, но после вчерашнего купания никаких последствий не было. Разве что небольшая сонливость. Эйдэн наклонился, поднял плащ, набросил мне на плечи и укутал.

— Ты солгал? — я прямо заглянула в холодные глаза. — Насчёт вот этого всего: утренней звезды и…

— Нет.

— Ну да. Вам вот прям постоянно вещие сны снятся, — мрачно съязвила я. — Звезда то велит тебе найти деву, то на Касьме жениться…

Он вдруг улыбнулся, почти проказливо, и улыбка заискрилась в глазах, превратившихся в узкие скобочки, а морщинки прорезали кожу у губ и лучиками от уголков глаз.

— Тогда — солгал, — рассмеялся хрипловато. — Иди к мужу, Элис. Я знал, цто именно ты разбудишь спящую. Или она спасёт мир от Ницто, или мы все исцезнем. Если исцезнем, то ты не успеешь родить сына. Если спасёт, твой муж не погибнет. И не спрашивай больше мужа обо мне. Спрашивай его о нём самом. Полюби его, ему оцень нужно, цтобы его хоть кто-то любил. Каждому мужцине нужна женщина, которая его любит. Иди.

— А тебе? Тебе тоже нужна?

Он поднял широкие брови, глянул насмешливо:

— Цэ-цэ-цэ. Ты хочешь любить нас двоих, девоцка? У тебя сердца не хватит. Не смущай меня, у меня уже есть невеста.

Я покраснела. И тут на моё счастье мимо пролетел Гарм. Он подпрыгивал над сухой травой, заметённой снегом, прижимая уши и развевая хвост по ветру. Запрыгнул на седой валун, поджал переднюю лапку и истошно залаял.

— Гарм!

Пёсик оглянул, оскалился, зарычал, подрагивая хвостиком. Я вскарабкалась на камень, встала, всмотрелась. Ничего. Пустынная степь, кругом — сколько глаза видят — жёлтая трава, снег и оловянное небо, розовеющее, словно скатерть, попавшая краем в таз красильщика. И марево на востоке, искрящееся от восходящих лучей. Мышь, что ли, увидел?

Я с недоумением оглянулась на Эйдэна. Тот — чёрный на белом — показался мне каменным идолом.

— Там ничего…

Третий ворон приложил ко рту сложенные ладони и громко закаркал. Не как воро́ны, а как во́роны, не «кар», а «кра» или даже «кре». Снег вокруг шатров зашевелился, зачернел мужскими фигурами. Я ахнула. То есть, вороны спали прямо на земле, завернувшись в собственные плащи? И не замёрзли?

Аэрг, подошёл и, насупясь, встал рядом. Беловолосый Нург отчаянно зевал, Тэрлак играл плечами, разминая их. Ещё один был совсем седой, высокий, как Кариолан, вышедший из нашего шатра. А второй незнакомый мне ворон оказался горбат и хром.

— Беда, — прошептал Тэрлак.

Аэрг оглянулся на него.

— Что могло заставить великого кагана прорвать границы? — изумлённо пробормотал Нург.

Великого кагана? Я снова посмотрела на восток и увидела, что марево растёт со всех сторон, и услышала топот множества ног. Копыт. Мне даже показалось, что земля чуть дрожит.

— Великое ницто, — меланхолично отозвался Эйдэн и добавил едко: — Видать, жертвенная кровь не помогла одолеть Тьму.

Глаза его стали совсем холодными и колючими, точно иголки. Вороны переглянулись. Боже мой… Аврора! Неужели орда вторглась в Монфорию? Как? А как же пограничные крепости? И вот там, за цепью гор, слившихся с серо-белым небом, лежит Родопсия, а в ней ни сном, ни духом никто даже не догадывается о надвигающейся угрозе.

— Зажигайте сигнальные огни, — сухо приказал Аэрг.

Мужчины бросились к телеге, вытащили оставшиеся дрова и принялись складывать их высокими шалашиками, а я кинулась во второй шатёр. Споткнулась обо что-то, это что-то вскрикнуло тонким голоском, зашипело и вцепилось в мою ногу. Я упала, и тотчас вокруг раздались крики, но я не сразу поняла, что кричат:

— Мяу!

Кошки? Десятки разноцветных, пушистых и облезлых кошек толпились вокруг меня и шипели, дёргая вструбленными хвостами. Их глаза казались гирляндами алых, жёлтых и зелёных свечек.

— Цыц, — хрипло прикрикнула на них Кара и, сонная и растрёпанная, показалась из-под груды меховых тушек. — Кого нелёгкая принесла?

Она щёлкнула пальцами. Из них вылетели золотистые искорки,