Теория гибрида - Пенн Кэссиди

прокатилась по всему его телу, и он издал низкий стон. Я оставалась неподвижной, склонив голову набок, пытаясь сказать ему без слов, что все в порядке. После напряженного момента я почувствовала, как его челюсть сомкнулась, зубы погрузились в пространство между моей шеей и плечом. Мой белый мех быстро покрылся малиновым, когда жидкость потекла из уголков его рта. Там, где ожидала ослепляющую боль, я с удивлением обнаружила только удовольствие.

Мои глаза резко закрылись, когда покалывающее тепло потекло по мне. Внезапно все тревоги и страхи, которые постоянно таились в глубине моей головы, просто растворились, оставив только удовлетворение. Мое тело разогревалось, пульсируя силой. Я никогда не хотела, чтобы это чувство уходило.

Когда я открыла глаза, то в одно мгновение поняла несколько вещей. Во-первых, я больше не была в своей волчьей форме. Вместо этого я лежала голой задницей на лесной подстилке. Во-вторых, на мне лежал такой же обнаженный мужчина, его золотистые волосы занавесом ниспадали на широкие плечи. Глаза Августа все еще были яркими, светились желтым, говоря мне, что его волк все еще был близко к поверхности. Его борода была испачкана моей кровью, отчего я задрожала. Он выглядел опасным, как убийца или монстр. Это было то, о чем думали люди, когда представляли оборотней, этого дикого зверя, который практически истекал слюной, глядя на меня.

Но я не боялась. Я никогда не смогу бояться Августа. Я знала, что мне принадлежит каждая частичка этого мужчины. Он был моим, а я — его, и пришло время взять то, что я хотела.

Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга. Я облизнула губы, чувствуя, как удлиняются мои когти, когда потянулась к нему. Он застонал, когда я схватила его за плечи и потянула вниз, пока его грудь не оказалась на одном уровне с моей. Мои соски были твердыми и чувствительными, прижатые к его горячей груди. Его руки запутались в моих волосах, оттягивая мою голову назад и обнажая шею. Я не могла не прижаться к нему бедрами, ища его твердость, нуждаясь почувствовать каждый гребаный дюйм моего альфы.

— Я ждал этого с той секунды, как наши взгляды встретились, — сказал он с низким рычанием у моего лица. — Я не думал ни о чем, кроме ощущения твоего теплого влагалища вокруг моего члена. Я собираюсь взять тебя прямо здесь. Пусть лес увидит, как моя пара извивается под своим альфой. Пусть они все знают, кому ты, блядь, принадлежишь.

Его пальцы сжались в моих волосах, и я заскулила, покачивая бедрами от потребности найти его. Рычание и первобытная властность в его голосе заставили мое тело гореть, в то время как волчица внутри меня скулила и умоляла, чтобы ее взяли жестко. Она хотела побегать по этой грязной лесной подстилке. Она хотела, чтобы ею владели всеми мыслимыми способами, и я не сопротивлялась этому.

Я почувствовала его член у себя на животе, твердый, длинный, теплый и пульсирующий. Он был таким большим, что я задавалась вопросом, как, черт возьми, он должен был поместиться внутри меня, но мое тело покалывало при мысли о попытке. Повернув голову, я сблизила наши губы и лизнула его нижнюю губу, скользя языком по складке его рта, пока он урчал напротив меня. Это было почти мурлыканье.

Прикусив губу, я заставила его открыться для меня. Он крепко поцеловал меня, все еще сжимая в кулаках мои волосы, прижимаясь к моему телу, как будто окаменел от страха, что меня оторвут от него. Он и не подозревал, что на земле нет силы, которая могла бы достичь этого прямо сейчас.

Я устала ждать. Мне нужен был мой альфа прямо сейчас, иначе я сойду с ума. С приливом сил я застала его врасплох, когда толкнула его в грудь, вцепившись своими длинными когтями. Я использовала весь свой вес, чтобы сбросить его с себя, отчего он растянулся на грязи, широко раскрыв глаза, когда я оседлала его. Я знала, что, вероятно, выгляжу ужасно, вся в грязи и крови, но мне было все равно.

Солнце уже выглядывало из-за деревьев, заливая мир оттенками розового и золотого. Оно отражалось в каждом изгибе его мускулистого тела. Он выглядел как бог среди смертных, и был в моей власти. Его руки сомкнулись по бокам от моих бедер, когда я приподнялась над ним. Времени на прелюдию не было. Мне нужно было взять его. Мне нужно было, чтобы он заполнил меня и заставил кричать.

Сжав его член, я медленно опустилась на него. Его глаза закатились, когда он откинул голову назад, низкий стон сорвался с его приоткрытых губ. Он растянул меня почти болезненно, и от ощущения полноты мои бедра затряслись. Как только полностью села, я положила руки на его твердую грудь. Он поднял на меня глаза, пробегая по моему обнаженному телу, впитывая меня, как будто я была какой-то богиней, обретшей плоть. Мне нравилось, когда он смотрел на меня вот так, как будто я была единственной женщиной в мире. Как будто я была воздухом, которым он должен был дышать, всем необходимым для жизни.

Я начала двигаться, нуждаясь в ощущении трения между нашими телами. Его руки, держащие мои бедра, напряглись, и я почувствовала, как его острые когти впиваются в мою кожу. Воздух наполнился запахом моей крови, и мои глаза начали краснеть. Я могла только представить, как выглядела с его точки зрения — черные гибридные глаза, когти, клыки, грязь и кровь. Как демон, пришедший, чтобы похитить его душу.

Двигаясь быстрее, я налетела на него, шлепки нашей скользкой от пота кожи эхом отражались от деревьев. Его бедра толкались в меня, встречая на полпути, и каждый раз, когда он достигал точки, что-то внутри меня пело. Наклонившись вперед, я без колебаний вонзила зубы в его грудь. Он ругался и стонал, когда я сосала, позволяя его теплой крови наполнить мой рот. Я проглотила ее, насыщая свое тело, наполняя себя силой.

Его кровь так отличалась от крови вампира. Она была дымчатой, древесной и с оттенком чего-то пряного. Когда я трахала его сильнее, удерживая своими когтями на его груди, переместила свои зубы на его руку, шею и горло. Он был весь в следах от укусов, кровь капала из каждой раны, пока я не облизала их, запечатывая.

Сев, я развернулась, оседлав его талию, жестко и быстро. Это продолжалось около десяти секунд, прежде чем я почувствовала, что он пошевелился. С резонирующим рычанием Август встал на колени, толкая меня вперед,