Теория гибрида - Пенн Кэссиди

По словам Шона, который родился незадолго до того, как Райан ушел в политику, наша мама ненадолго заболела. Настолько сильно, что ей потребовалась госпитализация, и она была прикована к постели почти на год. Тогда это имело большое значение и принесло Райану серьезные симпатии, когда предстояли выборы. Через полгода после того, как ей стало лучше и ее выписали, она узнала, что беременна мной, что принесло Райану еще больше очков. Он создавал маленькую всеамериканскую семью.

Но мои тетя и дядя решили, что не хотят ни в чем этом участвовать. Они так и не пришли ни на один из моих дней рождения и даже не признали факт моего существования. Я видела их только в тех редких случаях, когда Райан приглашал их в дом, как будто они были ему чем-то обязаны. Они приводили с собой Трикс, и между нами установилась связь. С годами эта связь становилась все крепче и окрепла, когда она сбежала из родительского дома в колледж.

Так что не имело никакого смысла, как моей маме удавалось скрывать свою истинную природу. Если она даже пыталась. Зачем Райану жениться на ком-то, кого он, по сути, презирал? И если бы мой дядя тоже был оборотнем, это означало бы, что Райан добровольно завязал дружбу с дарклингом, что звучало невероятно, даже когда я так думала. Просто не было никакого способа. Отвращение, которое Райан испытывал к дарклингам, было глубже, чем просто неприязнь. Оно было бурлящим до такой степени, что граничило с психозом. По крайней мере, для меня это было так. Кроме того, если мой дядя был оборотнем, как и моя мама, почему, черт возьми, он так сильно ненавидел дарклингов? Ничего не имело смысла, и мой мозг пульсировал при одной мысли об этом.

И затем был вопрос, которого я избегала долгое время. Вопрос, ответ на который мог либо взбодрить меня и придать сил, либо сломить и разрушить мою жизнь еще больше. Вопрос, который я задавала себе каждый день в течение полутора лет, но у меня так и не хватило смелости задать его маме.

Кто был моим отцом? Если не Райан, то кто? Кем был вампир, о котором она заботилась настолько, что рискнула всем ради него? Кто был тот мужчина, который убедил ее предать такого могущественного человека? Этот вопрос разрывал меня изнутри, потому что теперь, когда ее не стало, был хороший шанс, что я никогда этого не узнаю.

Это был второй день, когда я снова и снова обдумывала эти вопросы, пока тренировалась с ребятами. В данный момент мы стояли в центре туманной поляны под полной луной. Фауст выкрикивал мне приказы с противоположной стороны, а Меррик стоял в стороне с ухмылкой на лице.

Мы уже несколько часов проводили тренировки, чтобы проверить мой контроль. Фауст заставлял меня бежать так быстро, как только могла, с одной стороны поляны на другую, смещаясь на полпути перед прыжком и перемещаясь в воздухе перед приземлением. Затем он заставлял меня делать это наоборот. Снова и снова я переходила из человеческого облика в облик волка.

Да, я была голой здесь, в поле, и изо всех сил старалась вести себя так, будто в этом ничего особенного. Оба этих мужчины уже видели мои пикантные места раньше. Мне нечего было от них скрывать, и, по словам Августа, теперь, когда я была оборотнем, мне нужно было привыкнуть к тому, что люди видят меня обнаженной. Для оборотней нагота не имела большого значения. Это было естественно, так что мне пришлось преодолеть свое смущение.

Но меня зацепила даже не сама нагота. Я могла выносить, когда мужчины пялились на мою грудь, поскольку в этом не было ничего нового после многих лет пребывания в центре внимания. С чем мне действительно пришлось смириться, так это с тем фактом, что все в стае рано или поздно увидят мои шрамы. Я ни в малейшей степени не стыдилась их, но вся эта открытость людям была для меня в новинку, и это казалось странным.

— Ты похожа на теленка, который впервые пытается ходить, — сказал Фауст с другого конца поляны. — Мы занимаемся этим два дня, и я все еще чувствую, что ты не воспринимаешь тренировку всерьез. Тебе нужно переместиться вправо во время прыжка, а затем перед приземлением — желательно на ноги.

Его брови опустились над невыразительными глазами. Он был особенно придурковат со мной после ночи, проведенной вместе, о которой мы оба отказались говорить. Я могла сказать, что Меррику нравилось шоу, которое мы устраивали, потому что он пытался скрыть свою ухмылку за ладонью, но я видела, как она пляшет в его зеленых глазах даже издалека, когда я посмотрела на него, чтобы он поддержал меня. Мне следовало бы догадаться.

— Да, я повидал немало телят, которые были проворнее тебя, lass. — Он пожал плечами. — Сделай это снова. — Он сделал жест рукой, как будто мне нужно было его разрешение.

Я усмехнулась им двоим. Я была измотана, и мне ужасно нужна была кровь. Сегодня я потратила больше энергии, чем когда-либо прежде, и это сказывалось на моем организме. Этой новой силе, пульсирующей в моих венах, требовалось топливо, иначе она сгорела бы дотла, и я была бы бесполезна. Никогда не хотела снова чувствовать себя бесполезной.

Я побежала к Фаусту так быстро, как только могла, подпрыгнув в воздухе, когда преодолела половину дистанции. Я обратилась, чувствуя, как мои кости хрустят и перестраиваются. Кожа рвалась, мышцы растягивались, но чем чаще двигалась, тем меньше было боли. Теперь я тоже двигалась быстрее. В мгновение ока превратилась в белого волка, парящего в воздухе.

Мои глаза встретились с Фаустом, который оставался неподвижным, скрестив руки на груди и глупо нахмурившись. Я заставила себя измениться. Земля приближалась, когда я описала дугу. Я толкала и тянула свою волчицу, заставляя ее отступать, пока снова не почувствовала знакомый щелчок и рывок. Я была человеком до того, как упала на землю, но приземлилась не изящно.

Я сильно ударилась с проклятием и ворчанием, несколько раз кувыркаясь, прежде чем остановиться прямо у ног Фауста. Прежде чем я успела пошевелиться, почувствовала укол в шею и, моргнув, чтобы прояснить глаза, увидела руку у своего горла с острыми ногтями, готовыми разорвать кожу. Фауст опустился на колени рядом со мной, глядя на меня сверху вниз с чем-то похожим на жалость в выражении лица.

— И еще раз, я держу тебя за горло. — Он провел кончиком