Порочный контракт - Анна Олеговна Ковалева

меня, Юля. За все прости. И живи, — согнувшись в три погибели, укачивал ее в своих объятиях. — Я виноват перед тобой. Все что захочешь, отдам. Все, что попросишь — сделаю. Только живи…

— Скорая едет.

Я ничего не ответил, лишь крепче прижал девушку к себе. Юля должна жить, во что бы то ни стало должна. И так пострадала ни за что…

Из-за моей слепоты и упертости пострадала.

Я сидел и вспоминал всё, начиная со дня нашей первой встречи. Как не верил ей, не слышал, обвинял во всём подряд.

Как принудил к сексу угрозами. И как трахал все эти полтора месяца. Не спрашивая согласия. Ломая, подстраивая под себя.

И вот итог. Итог, от которого хотелось биться головой о стену.

— Живи, Юля, живи, девочка моя, — продолжал шептать, понимая, что она меня не слышит. — Не ради меня, ради себя живи. Все у тебя будет хорошо.

Не помню даже, когда я чувствовал себя вот так херово. Наверное тогда, когда тряс мёртвое тело матери, прося очнуться и открыть глаза… Все понимая, но надеясь на чудо тогда еще детским умом.

Собственно, тогда для меня детство и закончилось. Как и вера в чудеса.

А сейчас жизнь словно сделала круговой оборот. Я сидел на земле и снова отчаянно надеялся на чудо.

Я не хотел трясти тело Юли и хоронить её. Она должна жить, она будет жить…

— Потерпи, малышка, — прошептал, наконец услышав сирены скорой. — Сейчас тебе помогут.

Глава 39

Стас

Ожидание в коридорах больницы было мучительным и бесконечно долгим.

Я сидел в кресле, отрешенно смотря в одну точку и не желая думать ни о чем, кроме девушки, которую по моей вине увезли на каталке в отделение…

Похер в этот момент было и на бизнес, и на журналистов, которые уже пронюхали обо всем и начали стекаться к клинике. Пусть со всем этим разбирается Воронцов. Это его работа.

Юля. Юля. Юля. Ее имя звучало набатом в моих мозгах. Они буквально горели от нахлынувших эмоций.

Чувство вины могильным камнем давило на спину, угрожая раздавить хребет, смолоть его в пыль.

А самое страшное, что я не знал, что делать. Ни в случае если Юля умрет, ни в случае если выживет. Единственное, что смог — так это оплатить ей лечение. Но кому как не мне знать, что иногда даже миллионы не способны спасти жизнь дорогого человека.

И такой грех ничем не отмоешь, никакой благотворительностью. И походы в церковь не помогут. Тронуться рассудком — наверное, лучший выход в этой ситуации. Чтобы забыть обо всем.

А если Юля выкарабкается, то…. Чем мне искупить вину? Чем, блять?

Уж точно не деньгами. Теперь это я знаю достоверно. Наглядно меня ткнули мордой в собственную глупость и слепоту.

Смеживаю веки, а перед глазами все равно череда кадров вертится. На которых Юля всегда на первом плане.

Вспоминаю её испуганный взгляд, когда мои амбалы притащили девушку в кабинет. Ее дрожащее тело в моих руках и дорожки слез на щеках… Ее обморок после нападения Коляна и поездку в больницу. Танец в ресторане и поездку в конный клуб.

Вспоминаю её смущение и улыбки. Своё скотское поведение и наши жаркие ночи. От которых никуда не деться.

Ведь несмотря ни на что, Юля тянулась ко мне. Особенно это было видно в последние недели

Она перестала зажиматься, стесняться и бояться. Она сама ластилась ко мне и таяла от малейших прикосновений. Даже мои эксперименты приняла с готовностью, реагируя на них криками и сладкими стонами.

И, блять, это был чистый кайф. Я не из тех, кого заводят принуждение и страх, поэтому оценил разницу между тем, что было, и тем, что стало.

Испуганная зажатая девочка превратилась в страстную кошечку, ищущую моих ласк и готовую расцарапать мне спину в кровь. Она заводилась и от классики, и от анала, и даже минет ей начал нравиться. Это было видно.

Малышка оказалась поистине горячей, стоило распробовать ее получше. Она действительно вошла во вкус, научившись искусству страсти. Которому я так старательно ее учил.

А взамен она сделала со мной что-то почти невозможное. Заставила испытывать какую-то странную привязанность к себе. Чуть ли не одержимость.

Никогда не испытывал такого раньше, все прошлые любовницы приедались быстро. Поэтому, собственно, и контракт заключал ровно на два месяца. Ни днем больше. За это время я успевал пресытиться полностью, и желания продлить контракт не возникало ни разу.

До тех пор, пока в моей жизни не появилась Юлиана. Она действовала на меня как проклятый афродизиак. Ее хотелось постоянно. Трогать, целовать, трахать. Чтобы её крики и стоны не переставали оглашать дом.

Да мне даже нравилось разговаривать с ней вечерами. Слушать ее милые россказни из детства. И самому рассказывать.

Никогда и ни с кем я не обсуждал настолько личное, например, мать. Не был любителем задушевных разговоров, да и смысл раскрывать душу перед постельными грелками? Это все равно, что метать бисер свиньям.

Но и тут Юле удалось просочиться мне в душу и втянуть в диалог. О чем я не жалел, к слову.

А тем временем время уходило как песок сквозь пальцы, срок контракта близился к концу и я знал, что Юля скоро упорхнет от меня.

А я не мог этого допустить. Она нужна мне была рядом. Поэтому я планировал предложить новый контракт. Уже даже документы подготовил.

Как раз после похода в театр и планировал поговорить с Юлей об этом. Но тут грянул гром. Произошло очередное нападение на ребят в главном филиале конторы. Ублюдки подгадали момент инкассации и напали. Завязалась перестрелка, в которой положили троих моих людей и ранили обоих инкассаторов.

Только в этот раз смыться с деньгами им не удалось. Шальная удача кончилась. Сами нападавшие тоже недолго прожили. Двоих положила полиция, а еще двоих повязали под шумок мои ребята и приволокли к Тагирову.

Одним из нападавших и оказался Павел Гревякин. Хлыщ тридцати лет, помешанный на азартных играх. Когда начали его пробивать, то выплыло много интересной информации. В том числе и той, что касалась Юли.

Я сначала не поверил глазам, когда Воронцов предоставил мне распечатки. Реквизиты, которые были указаны в контракте Юли, совпали с реквизитами Гревякина.

А потом появились и эти проклятые снимки из клуба. Которые тут же породили черные подозрения в моей душе. Юля, Маша и Павел были знакомы… И надо быть круглым дураком, чтобы списать все на простое совпадение.

На допрос