Королевская кровь-13. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

узнала одновременно. К нему вернулась его настоящая внешность: и он почти не изменился по сравнению с тем принцем-консортом, каким он был до переворота, только темные прежде волосы и усы разбавились сединой, он будто стал чуть ниже и грузнее, и вместо руки осталась культя. Алина, обнимая его, словно нырнула в ощущения себя девятилетней, беззаботной: когда была жива мама, и впереди была целая жизнь, и никто еще не знал и старых тайн дома Рудлог, принесших им проклятье, и того, что отец для них с Полиной — не кровный, и мир казался безопасным, и она точно знала, что пойдет в науку — ведь тогда магический дар не проснулся еще. Как же далеко все это было сейчас! Если события на Лортахе казались прошлой жизнью, а возвращение во дворец — позапрошлой, то переворот и все что до него вообще сейчас ощущались сном, будто и не с ними случилось это все.

Алина с отцом в каждое его посещение заходили на могилу мамы и приносили ей цветов. Зашли и в этот раз. И папа рассказал, что, кажется, нащупал идею памятника, что понимает теперь, как сделать так, чтобы он выражал полностью суть Ирины как королевы и матери, и обязательно покажет эскизы, когда доделает их.

— А ты не думал больше жениться, пап? — спросила Алина его, когда они ушли далеко от фамильного кладбища. Она знала, что отец общается с их бывшей соседкой Валентиной, что у них переписка, и думала о том, что они оба очень добрые, и могли бы стать семьей. — Каролина вот-вот вырастет и ей не нужна будет уже опека, а мы все будем заняты своими делами. И что же, ты останешься совсем один? Ты же совсем молодой еще, тебе и пятидесяти нет.

Отец понял, о чем вопрос.

— Я люблю твою мать, Алина, — он погладил ее по плечу. — И в одиночестве нет ничего страшного, если я буду знать, что вы счастливы. Я могу хорошо относиться к другим женщинам, восхищаться красотой одних, отмечать достоинства других, быть с ними в дружеских отношениях. Но любовь — она всегда здесь, — и он положил руку к сердцу. — Меня это не тяготит. Я счастлив, что Ирина была в моей жизни. Множеству людей никогда не суждено познать, что такое любовь. Мне повезло.

— Но жизнь долгая, — заметила она тоном умудренной опытом женщины. Семья как-то легко стала общаться с ней как с совсем взрослой, и это было и хорошо, и грустно одновременно.

— Я ничего не исключаю, — проговорил он так, что сразу стало понятно: от давней потери мамы у него болит до сих пор не меньше, чем у Алины от недавней потери Макса. И посмотрел на нее проницательно. — А ты?

— Я буду жить, — ответила она то, что уже почти в тех же словах сказала как-то Ангелине. — Ты же живешь, пап.

Он приобнял ее, и они остановились, глядя на Медвежью лагуну, образовавшуюся там, где каменная медведица вдавила берег реки Адигель и часть парка лапой. Вокруг пышным цветом цвел майский парк.

После завтрака и прогулки, на каждой из которых Алина старалась пройти еще на пятьдесят шагов больше, следовали процедуры и капельницы в королевском лазарете. Обязательный осмотр виталиста, который считывал ее ауру и каждый раз уверенно говорил «ваше состояние лучше, гораздо лучше». Восстанавливалась она действительно хорошо, хоть и была еще слабее котенка.

Алина результаты анализов и исследований рассматривала с любопытством — и у нее даже мелькала мысль в будущем получить второе высшее, медицинское образование. Как у Макса.

Иногда она ловила себя на осознании, что быть как Макс, жить у Макса, ходить в его одежде, пахнуть его парфюмом и пить из его кружки напоминает болезненную зацикленность. Но ей было так легче. А, значит, на пользу.

— В вашем случае могли быть различные осложнения — от сердечных из-за истощения мышц до пищеварительных. Могли полететь суставы, мучить судороги и обмороки, — объяснял виталист. — Однако вы просто слабы и истощены. Наберете мышечную массу — и вспоминать об этом не будете. Это удивительно. Полагаю, что новообретенные темные способности вам помогли, у потомков Жреца же великолепная способность к регенерации и самоизлечению.

'…Таким образом, Вечный Ворон оказался на Лортахе кознями чужих богов ради ослабления нашей планеты и будущего ее завоевания. Пятая принцесса дома Рудлог, будучи старшей незамужней и несговоренной принцессой огненного дома, волей богини и по зову Черного Жреца оказалась на Лортахе. Туда же на помощь ей спустился лорд Максимилиан Тротт, в чьих жилах, как оказалось, текла и темная кровь. Оказывается, долгое время из-за отсутствия Темного бога его потомки жили на два мира, не зная об этом и иногда видя другой мир в снах: человеческая ипостась — на Туре, а крылатая, называемая дар-тени — на Лортахе. Профессор Тротт не был исключением. Ему и принцессе пришлось пережить множество приключений… гигантские пауки… на них открыли охоту…

…удалось найти бога, а профессору Тротту — вынести его в своем сердце. Из-за эманаций Жреца принцесса обрела темные способности…

…по пути к ним на помощь пришел Мастер Четери, чье воинское мастерство не вызывает сомнений и стало весомым вкладом в успех важнейшего предприятия…

…благодаря отваге и силе духа этих трех неординарных туринцев бог вернулся на Туру, а наша планета спасена…

…По пути благородный профессор и отважная принцесса так полюбили друг друга, что были обвенчаны самим Жрецом…

…Героически преодолев весь путь, профессор Тротт растворился в темной стихии, вынеся бога на Туру, и нынче, как все могут видеть, сам Вечный Ворон правит Тидуссом в его обличье, а уж что там будет дальше, покажет история…'

- «… Мы воистину живем в уникальные времена, о которых будут помнить всегда, и надеемся, что эта статья с правдивым и полноценным описанием событий, написанная по свежим следам по свидетельству ее высочества Алины Рудлог, леди Тротт, станет одним из источников информации для потомков », — зачитала Алина вслух окончание огромнейшей статьи и взглянула поверх газеты на Василину, которая читала такую же газету напротив в детской. Мартинка чуть разболелась к середине дня, ее подлечил виталист, и поэтому она спала на плече у мамы, обхватив ее, а Вася ухитрялась придерживать ее локтем. С другой стороны Мартину лобастой башкой придерживал Ясница, мурлыча громко, как огонь в трубе, и Алина все боялась,