Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться - Таня Драго

Потом глубоко вздохнула и спокойно сообщила:

— Это хорошее кольцо, Анмир. Боюсь, малознакомым женщинам такого не дарят. А я несколько месяцев назад поняла, что совсем с тобой не знакома.

Анмир улыбнулся — и в этой улыбке было что-то новое. Что-то печальное, но в то же время… освобождающее?

— Да, я с тобой тоже, Тель.

И тут в разговор вмешался Бертран. Явно решил насладиться его падением.

— Как низко пал великий дракон! — прокричал он так громко, чтобы все слышали. — Раньше ты рычал на всех нас сверху вниз, а теперь пришёл попрошайничать?

Гости засмеялись — кто-то неловко, кто-то злорадно.

Все ждали взрыва. Все помнили, каким был Анмир в гневе — как он мог уничтожить человека одним взглядом, как умел найти самые больные места и ударить точно в цель.

Но он лишь слегка улыбнулся.

— Да, Бертран, я пал. И теперь вижу мир с новой высоты. Точнее, с новой глубины.

Его спокойный ответ упал в зал, как камень в пруд. Смех стих. Гости переглядывались в недоумении. А я стояла и смотрела на этого человека — своего бывшего мужа, которого, кажется, совсем не знала. И не понимала, хочется мне плакать или смеяться.

Или, может быть, и то, и другое одновременно

Лоренцо, видимо, решил, что лучший способ справиться с неловкой ситуацией — это сделать вид, что её не было. Он резко повернулся к музыкантам и воскликнул с энтузиазмом человека, который только что обнаружил огонь:

— Музыканты! Начинайте!

Бедные музыканты подскочили на своих местах, словно их ударило молнией, и заиграли с такой поспешностью, что первые ноты получились похожими на звуки пытки кота.

Лоренцо тут же обернулся ко мне с улыбкой, которая была настолько широкой, что, казалось, вот-вот расколет ему лицо пополам.

— Позвольте мне эту честь, прекрасная леди! — произнёс он, протягивая руку с таким театральным жестом, будто репетировал эту сцену перед зеркалом.

Я вложила руку в его ладонь — тёплую, слегка влажную от волнения — но взгляд мой почему-то сам собой скользнул к Анмиру. Тот стоял в стороне, наблюдая за происходящим. Будто смотрел комедию, в которой когда-то сам играл главную роль.

— Вы должны попробовать эти шишковые пирожные! — продолжал Лоренцо, ведя меня в танце и явно пытаясь заполнить каждую секунду молчания комплиментами. — Сегодня просто волшебство! А ваш ликёр! О, этот ликёр! Я уверен, сам нектар богов не сравнится с ним по вкусу!

Мы кружились по паркету, а Лоренцо сыпал похвалами, как из рога изобилия, и я чувствовала себя невероятно глупо. Вот я, взрослая женщина, танцую с прекрасным, богатым, влюблённым в меня мужчиной, а думаю о том, как нелепо выглядит самодельная шишковая брошь на потёртом камзоле моего бывшего мужа.

Определённо, со мной что-то не так.

В другом конце зала, пока все внимание было приковано к танцующей паре, Илиран осторожно пробирался через толпу гостей к тому углу, где стояла Эйлани. Девушка выглядела так, словно её заставили проглотить лекарство — красивая, но несчастная, в нежно-розовом платье, которое только подчёркивало её бледность.

Бертран стоял рядом, увлечённо обсуждая с другими баронами «падение великого дракона», и не заметил, как молодой человек подошёл к его дочери.

— Эйлани, — тихо позвал Илиран.

Она вздрогнула и обернулась, и в её глазах на мгновение вспыхнула радость, которую она тут же попыталась скрыть.

— Мой отец запретил мне танцевать с тобой, — прошептала она, бросая испуганный взгляд в сторону Бертрана.

— Тогда давай просто поговорим. Я скучал по тебе, — Илиран незаметно протянул руку и сжал её ладонь, спрятав их переплетённые пальцы в складках её розового платья.

Я кружилась в объятиях Лоренцо, пытаясь сосредоточиться на его комплиментах про шишковые деликатесы, когда краем глаза заметила, что происходит у стены. Анмир стоял там, как одинокий волк, изгнанный из стаи, и наблюдал за нашим танцем. Выражение его лица было… странным. Не злым, не завистливым — скорее печальным и каким-то умиротворённым одновременно. К нему подошёл один из местных крестьян — тот самый, чью телегу он чинил на прошлой неделе. Я знала об этом, потому что в деревне новости разносятся быстрее ветра.

— Никогда не думал, что скажу это, но… вы изменились, господин, — произнёс крестьянин с робким уважением.

— В лучшую сторону, надеюсь? — Анмир грустно улыбнулся.

— Раньше вы бы даже не заметили такого, как я. А теперь… вы помогли моему сыну починить телегу на прошлой неделе.

И тут началось. Словно почуяв слабость, к Анмиру начали подтягиваться местные аристократы.

Иванар выпятил грудь и громко обратился к Анмиру:

— Что ж, дракон, твоя бывшая жена построила то, что ты разрушил. Теперь её все обожают, а ты… просто призрак прошлого!

Несколько гостей недобро усмехнулись, словно зрители в цирке, ожидающие, когда лев наконец-то прыгнет через горящие кольца. Все помнили, каким был Анмир в гневе.

Но вместо взрыва ярости произошло что-то невероятное.

— Ты прав, Иванар, — Анмир спокойно кивнул. — И я горжусь ей. Горжусь тем, что она смогла создать.

Иванар открыл рот, потом закрыл, потом снова открыл, похожий на рыбу, выброшенную на берег. Он явно ожидал всего, чего угодно, но только не этого. А мне стало за него неловко. Что-то не хочется любезно болтать о травах с тем, кто бьет того, кто не сопротивляется. А ведь мой прекрасный травник явно был нацелен на удар.

А Бертран, конечно, не мог упустить такую возможность.

— Не верю своим ушам! — прокричал он так, что половина зала обернулась. — Сам Анмир признал свою никчемность!

И тут что-то во мне щёлкнуло. Может быть, это была справедливость. Может быть, простое человеческое приличие. А может быть, я просто не могла смотреть, как стая гиен терзает раненого льва.

Я остановилась посреди танца так резко, что Лоренцо чуть не споткнулся.

— Простите меня, — бросила я