Мой бесполезный жених оказался притворщиком - Нита Павлова

были пугающими и чужими. Он был жестким, строгим и весьма самоуверенным человеком. Неласковым отцом. Вечно отсутствующим мужем. Неблагодарным высокомерным братом, заботящимся о влиянии рода куда сильнее, чем о живых, истекающих кровью сердцах, близких людей.

Чеслав Змеев.

Отец Гордея и Надежды.

Старший брат ректора.

Верховный судья жандармерии.

И лидер фракции старого боярства.

Я хорошо понимала, кого он видит глядя на меня. Жалкую дуру, возомнившую о себе невесть что и полезшую геройствовать в самое пекло.

Он не станет меня слушать. У меня в лучшем случае всего-ничего времени, прежде, чем он позовет кого-то из своих людей и меня уволокут прочь вне зависимости от того, что я буду пытаться сказать.

Как я могу удержать его внимание?

Как я могу убедить его в том, что на демонических зверей нельзя нападать?

Чего доброго, он решит, что я сообщница того кто натравил их на академию.

Он должен увидеть все своими глазами. Если бы он мог увидеть…

Ослепительная догадка пронзила мое сердце.

А ведь он может!

Одной из родовых способностей Змеевых была способность под названием “самоцветный взгляд”. Способность видеть сквозь любые чары при должной концентрации. Ее активация требовала сосредоточенности и внимания. К тому же она проявлялась далеко не у всех представителей рода. По легенде для того, чтобы получить самоцветный взгляд нужно было оказаться на волосок от гибели и лишь чудом выжить. Только тогда глаза, однажды заглянувшие в лицо смерти, становились особенными. Они защищали своего владельца от обмана. Но и слишком часто использовать из было нельзя. Истинный вид некоторых вещей был способен свести пользователя способности с ума. К тому же частое использование самоцветного взгляда провоцировало головные боли, помутнение сознания, галлюцинации и — кошмары. Это был огромный риск, и я понимала, почему Чеслав Змеев не использовал его направо и налево, но в текущей ситуации это была самая настоящая безалаберность.

И к тому же единственный способ спасти Илариона и Гордея.

Я заметила, что их атаки словно сошли на нет. Теперь они выглядели не яростными, а скорее напуганными и только бесцельно метались в кольце жандармов, охваченные паникой. У меня появилась тревожная догадка. Что, если все это время они находятся в полном сознании?

— Используйте самоцветный взгляд, — сказала я.

Это было достаточно наглое заявление, чтобы Чеслав Змеев растерялся. Но это продлилось недолго. Он пришел в себя куда быстрее, чем я ожидала, нахмурился и крепче сжал мою руку.

От приложенной силы у меня заныли кости. Еще немного, и он бы ее сломал. Стоило выпустить разряд и отбросить его в сторону.

Но я только стиснула зубы.

— О чем вы, барышня?

Я указала свободной рукой в сторону демонических зверей. Я так разволновалась, что не могла толком сформулировать то, что именно хотела сказать. Мысли скакали как ненормальные, а я лишь пыталась ухватить каждую из них и не дать им совсем разбежаться.

— Посмотрите на них, используя самоцветный взгляд. И вы поймете, почему эту битву необходимо немедленно прекратить. Потому что это не звери! Это-

— Довольно! — прервал он меня.

Затем он жестом подозвал своих подчиненных и грубо толкнул меня в их сторону.

— Уведите барышню, — с отвращением приказал он. — Она бредит.

— Ваш сын — козел! — рявкнула я.

Схватившие меня жандармы замерли.

Чеслав Змеев замер.

Я замерла не в силах поверить в то, что из всего, что крутилось у меня на языке, я ляпнула именно это. Хуже и не придумаешь. Просто блеск. Мне можно выдавать медаль за победу в номинации “Самые неуместные фразы года”.

— Это уже совсем никуда не годится, — зло процедил Чеслав Змеев. — Меня не волнуют детские дрязги, но я не намерен слушать всякую чушь о своем сыне от непойми кого. Барышня желает представиться или она слишком труслива, чтобы отвечать за свои слова?

— Он буквально козел, — не обращая внимания на то, что трава под моими ногами начала обугливаться продолжила я. — Тот самый. Горящий. Которого император сейчас пытается зарубить ветряным клинком. Вы, конечно, можете мне не верить и продолжать задирать нос, но хоронить-то Гордея потом не мне.

Лицо Чеслава Змеева потемнело.

Может, мне только показалось, но я уловила промелькнувшее на нем выражение ужаса.

Что, если это правда?

Что, если я не вру?

Сколько времени в таком случае он уже потерял?

Его глаза вспыхнули красным, когда он бросил взгляд в сторону демонических зверей.

На это ушло всего три секунды — на то, чтобы вся кровь отхлынула от его лица.

— Остановить атаку! — закричал он, и его голос, усиленный магией, накрыл весь двор, гулко отдаваясь в ушах эхом, словно все мы находились под сводами колокольни. — Немедленно! Всем прекратить атаковать! Ставьте ограничительный барьер! Но не атакуйте! Не трогать зверей!

Жандармы ловко перестраивались, меняя тактику.

Беда была лишь в том, что атака императора уже была запущена. И, даже если он обернулся на голос Чеслава Змеева, даже если он заметил его горящий самоцветный взгляд и понял, что что-то не так, даже если бы он хотел — он бы не смог остановить ее.

Высшая форма магии укрощения демонических зверей терновые путы, заклинание, которое убивало демонических тварей за секунды. У Илариона и Гордея просто напросто не было и шанса.

Когда сеть заклинания настигнет их, они будут мертвы.

Находившиеся возле меня жандармы бросились вперед.

Путы были способны задушить и разорвать тварей на части в мгновение ока.

Император просто не успевал отменить свое заклинание.

Жандармы не успевали перестроиться так, чтобы выставить на пути заклинания императора щиты.

Если бы только было еще хоть немного времени!

Я призвала молнию с неба, но даже ей нужно было время для того, чтобы сформироваться и ударить столкнувшись с терновыми путами. К тому же это ничего не гарантировало. При столкновении заклинаний главным параметром выступал общий магический потенциал хозяина заклинания. У кого он был выше, тот и выигрывал противостояние, сводя атаку противника на нет. Был ли мой магический потенциал выше, чем у императора? Вряд ли. Скорее всего моя попытка ничего не даст.

Чеслав Змеев призвал огненные доспехи, но и они формировались слишком медленно.

Никто и ничего не успевал сделать.

А потом…

Время замедлилось.

— Попробуй ударить молнией еще раз.

Дернувшись от неожиданности я машинально отступила назад и поскользнувшись на мокрой траве стала падать.

Но тонкие холодные руки подхватили меня, не давая моему затылку проверить на прочность валявшиеся под ногами камни.

Я обернулась, чтобы увидеть желтые сверкающие глаза Лукьяна Хилкова.

Затем я посмотрела на медленно ползущее заклинание императора, на жандармов, застывших, словно