Зельеварка - Дина Зарубина

Тут было значительно теплее, чем в горах, мы оба взмокли. Я свою куртку повязала вокруг пояса. Затылок ломило до зеленых кругов перед глазами.

– Ручей! – воскликнул Собрин, рванувшись вперед.

Со стоном облегчения я засунула голову в холодную воду целиком. Зубы заломило от вкуснющей ледяной воды. Я выпила столько, что в животе забулькало.

Мы переглянулись со вспыхнувшим оптимизмом: если идти вниз по ручью, он непременно куда-то нас выведет!

Ручей стал пошире и поспокойнее, появились заводи, где рос сусак и рогоз. Просто отлично! Клубни рогоза вполне питательны, жалко, что сейчас не осень, они еще не набрали крахмала и сахара.

– Ты так умильно смотришь на камыш! – усмехнулся Собрин.

– Это рогоз! – возразила я.

Вслед за ручьем мы прошли еще пару часов. Хмурый ельник сменился березками и осинками, лесные травы пахли упоительно. Если бы не голод и усталость, я бы не возражала против подобной прогулки.

– Все, не могу больше! – почти упала на поваленное дерево. – Вымоталась. Я девушка из приличной семьи, а не лесник!

– Темнеть начинает, – вздохнул Собрин. – Ночевка в лесу на голой земле тебе точно не понравится! Костер я разожгу, но у нас даже одеяла нет!

– Вот там цикорий растет, видишь голубенькие цветочки? – я указала пальцем. – Надо выкопать несколько корневищ.

– Зачем?

– Я вскипячу измельченные корни в твоей фляге и получится эрзац-кофе. Кстати, листья можно есть!

– Еще я подножную траву не ел, – проворчал Собрин.

Я промыла корни в ручье, измельчила ножом, расстелила корни на своем платке и греющим пассом подсушила. Насыпать их во флягу и вскипятить в ней воду было делом двух минут.

Собин прихватил платком горячую фляжку и открутил крышку, плеснув в нее коричневатой жидкости.

– После вас, мури!

– Не боись, не отравлю, – я вытянула ноги, смакуя горячий напиток. – Совсем не плохо!

– А когда мы будем есть мухоморы? – Собин с вожделением посмотрел на пухлый мешок.

– Мухоморы есть нельзя, ты же не лось, – сказала наставительно. – Пей и пойдем.

– Вкусно! – удивленно причмокнул Собрин, отведав цикория.

– Венди Хайнц плохого не приготовит! – я со стоном поднялась с бревна, чтоб тут же замереть и поднять руки от повелительного окрика:

– Стоять, маги! Руки вверх! Не двигайтесь, иначе изрешечу болтами! – гаркнул хриплый голос.

– Мы стоим! – жалобно крикнула я. – Мы заблудились! Помогите, дяденька!

– Девчонка, тебя как звать? – решил уточнить голос.

– Венди Хайнц. То есть Блейз. Недавно замуж вышла.

– Лоренсу Хайнцу не родня?

Я ощутила комок в горле.

– Это мой папа.

– О как, – отозвался голос с удивлением. – Ну идите, голубки, внизу охотничья избушка, потолкуем за жизнь.

– Дяденька, а мы где?

– Где надо! Это еще посмотреть, как вы тут очутились, – проворчал голос. – Идите, да без глупостей!

Собрин медленно вынул руку из кармана. Пустую. Что у него там, боевой артефакт? Не удивилась бы.

«Избушка» оказалась трехэтажным могучим строением. Первый этаж сложен из дикого камня, остальное из неохватных почерневших бревен. Широкая крытая веранда и галереи, опоясывающие верхние этажи, наклонная крыша с козырьком… где-то я такое видела. На картинке, не в живую.

Перед домом зеленая, слегка вытоптанная лужайка, столб с дырявой корзиной для игры в мяч, коновязь. Позади дома теснятся какие-то постройки, заборы самого крестьянского вида, и неожиданно – каменная крепостная стена с башенкой дозорного наверху.

– Мы в Ванаге, – прошептал Собрин.

Чуть не хлопнула себя по лбу. Точно! Ванага – страна лесов, тут и дворцы знати из дерева строят. Камень везти издалека надо, а деревья рядом растут. И расположена Ванага как раз по другую сторону Туманного хребта, за Карамайной. В неделе пути примерно. Мы с ужасом переглянулись.

Стрекочут кузнечики, все такое мирное и солнечное. Хочется лечь в траву и любоваться пушистыми облаками, подложив руки под голову.

– Ты с уловом, Саул? – из-за стола на веранде поднялся человек и выглянул во двор, блеснув стеклами очков.

– Нарушители! – пропыхтел наш конвоир.

– Откуда бы? – человек таким знакомым жестом почесал всклокоченную седую голову.

Этого не может быть! Мир стал мутным из-за внезапно хлынувшего потока слез. Я всхлипываю и пытаюсь засунуть кулак себе в рот, чтоб не завыть.

– Венди, ты что? – испугался Собрин.

– Стоять, руками не дергать! – крикнул конвоир.

– П-папа? – пискнула я. – Папа!

Человек на веранде озадаченно моргнул, затем расплылся в широкой улыбке, и не долго думая, перемахнул через ограждение.

– Венди, девочка моя!

– Папа! – я бросилась к нему. Меня приняли знакомые объятия.

Это он, точно он! Его усмешка, его седина, его знакомый запах, даже его любимый пиджак полувоенного образца, который он носил вне лаборатории…

– Хайнц, с тебя причитается! – довольно сказал конвоир.

Разумеется, успокоилась я не сразу, а через довольно продолжительное время. Глаза щипало от слез, лицо опухло, отцовский носовой платок в клеточку промок насквозь. Хотя я уже умылась дважды ледяной водой в пристройке и даже выпила чая, в котором валерианы было больше, чем чайного листа.

Собрин успел заправиться кашей с мясом, а моя миска так и стыла на столе, покрываясь кружочками застывающего масла. Кусок в горло не лез. Я протягивала руку и трогала то рукав, то плечо, то край пиджака, пытаясь убедиться, что глаза меня не обманывают.

– Когда ты стала такой нервной? – ворчливо спросил папа. – Я ждал тебя через две недели, как окончишь академию. Не оставлять же тебя без диплома! Недоученная Хайнц никуда не годится.

– Ждал? – я глупо захлопала глазами. – Но как?

– Лоренс, она брякнула, что замуж вышла, – вставил Саул, вовсю наслаждающийся представлением.

Мужчина оказался чуть моложе моего отца, в удобной одежде следопыта и охотника. Его куртка была разрисована желто-зелеными пятнами и полосами, неудивительно, что мы его не заметили.

– Значит, разведется, делов-то, – недовольно буркнул папа. – Нашла время глупостями заниматься, когда тут такое творится! Венди, как ты тут оказалась и почему так рано?

Собрин смущенно хмыкнул. Саул пригладил седые виски и подпер подбородок рукой, ожидая рассказа.

– Мы собирали траву и провалились в ущелье. Там портал оказался. Очутились тут. Шли долго, нашли ручей, пошли вниз, – максимально кратко изложила я.

– Какую траву? – деловито спросил папа.

Саул просто поднял мой мешок, развязал и вытряхнул на пол веранды.

– О! Горный эремурус! – в голосе папы послышалось восхищение. – Но откуда?

– С перевала Карамайна, сегодня возвращаться надо было, а мы вот… увлеклись. Нас наверняка ищут!

– Увлеченные наукой студенты – это хорошо, – глубокомысленно сказал Саул, пристально разглядывая мухоморы.

– Папа, как ты оказался жив после взрыва? – я задала, наконец, вопрос, который меня мучил больше всего.

– Какого взрыва? – удивился отец.

Я открыла рот и уставилась на него круглыми глазами.

– Лоренс Хайнс