Наследник по крови - Елена Николаева

Я машинально сжимаю кулак и рассматриваю на костяшках шрам от удара по зеркалу. Стараюсь не думать о том, что стало причиной моего срыва. «Стараюсь» — это, конечно, ключевое слово. На самом деле сложно забыть о той, которая глубоко засела под кожей.

— Придётся переделать проект, пока его не заморозили, — отвечаю я, делая глоток из бутылки, поднятой со стола. — Правда, я в душе не ебу, что там можно построить.

— Переспи с этой мыслью, — советует Стас. — Зная тебя, ты снова выдашь миру свой очередной шедевр. На пределе возможностей, как ты любишь. А с землей-то что? — давит на больную мозоль.

— Плывун, — лаконично отвечаю, хмыкая в пустоту. — Против природы, увы, старик, не попрешь…

Вздохнув, я снова вливаю в себя спиртное.

Легче, сука, не становится. Я мог бы набрать её номер и отвести душу, слушая её голос. Но…

— Макс, — Черкасов врывается в мои мысли, вынуждая поднять на него усталый взгляд. — Я пришел поговорить об Иве… И о том, что произошло.

От неожиданной смены темы я буквально напрягаюсь, стискивая ладонью горлышко бутылки.

— Эта тема мне неинтересна, — обрываю его, ощущая щемящую в сердце пустоту. — Если ты хочешь её, то…

— Ничего не было, — перебивает меня Стас. — Всё, что она сказала тебе — полная чушь, выплеснутая на эмоциях от ревности к Кристине.

— Ясно, — отвечаю я сухо.

Делаю вид, что мне плевать. На душе так херово, аж выть охота.

— Ни черта тебе не ясно! — раздраженно бросает Стас.

— Знаешь, друг, — говорю я твёрдо, — выбирая между Иванной и тобой, я выберу дружбу. Так что вопрос исчерпан.

Звонок мобильника разрезает повисшую тишину. Входящий от Кристины. Я смотрю на экран, но не спешу отвечать.

— Жена?

— Угу… — взяв в руку телефон, тупо пялюсь на развалины моего небоскрёба.

— Не ответишь? — спрашивает Стас. — Как она? Как ваш сын?

— Пинается, — отвечаю я, всё ещё глядя на экран. — Через пару месяцев у неё роды. Улетела с тещей в Швейцарию. Говорит, там уход лучше и безопаснее рожать.

Надпив ещё алкоголя, принимаю звонок.

— Слушаю, Кристин.

— Макс… — жена всхлипывает и больше не произносит ни слова.

От предчувствия чего-то недоброго по спине пробегает холодок. Свожу замерзшие лопатки, пытаясь различить звуки в трубке и тут же понимаю, что плачет.

— Что произошло? С беременностью всё в порядке?

В голове проносится рой тревожных мыслей, но я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие.

— Макс, наш малыш… мой ребёнок… — её голос ломается, превращаясь в рыдание, которое режет во мне каждый натянутый нерв.

— Крис, что с нашим сыном? — давлю интонацией. Учащённое сердцебиение взрывает мне мозг, и я чувствую, как внезапно темнеет в глазах.

— Уже два дня не шевелится, — шепчет жена сквозь слезы.

Роняю на пол бутылку.

— Как не шевелится? — переспрашиваю, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Он замер. Господи, Максим, я его потеряла. Семь месяцев вынашивала под сердцем и вдруг… — её слова бьют по вискам ударами молота. Срываю с шеи галстук, поскольку не могу дышать. Мир вокруг меня, как карточный домик, безостановочно рушится.

— Крис, это какая-то ошибка. Что говорят врачи? Ты была на обследовании?

— Да… — её голос дрожит. — Будут вызывать искусственные роды. Макс, он мертвый во мне! Господи, во мне мертвый ребенок! — её истеричный крик пронзает меня насквозь. Психую от того, что не могу повлиять на ситуацию. На душе одновременно тяжело и пусто, как никогда до этого не было. — Мне страшно, Максим. Прилетай, пожалуйста. Я не смогу это пережить в одиночку. Пожалуйста, прилетай. Мне страшно…

Кристина кричит, рыдает, умоляет, а я глохну от ужаса. Её голос становится далеким, словно сквозь толщу воды. Не хочу верить, что судьба наносит удар за ударом, словно какое-то жестокое проклятие.

Телефон выскальзывает из моих онемевших пальцев. С диким, животным ревом я переворачиваю массивный письменный стол с «Аймаком» и хрустальными наградами «За достижения». Кричу, пока горло не начинает саднить, пока не чувствую чьи-то руки на своих плечах.

— Макс. Старик, успокойся. Я знаю, это тяжело, но такое случается. Крепись, друг. Сейчас, как никогда, тебе нужно взять тайм-аут и спокойно всё обдумать.

Развернувшись к другу лицом, ловлю его обеспокоенный взгляд.

— Ты не понимаешь, Стас. Я в этой жизни столько накосячил… А сейчас осознаю, что потеря земли — это полная хрень по сравнению с тем, что Кристине предстоит пережить. Полная хрень по сравнению с тем, что пережила Иванна, соглашаясь под моим давлением на аборт. Ребёнок, которого я не успел полюбить, ушёл. И эта потеря давит на меня со всех сторон до пятен перед глазами. Душу за душу… Понимаешь? И мне с этим жить… как и гореть в аду… Каким будет мой личный ад, лишь Богу известно.

— А как насчет второго шанса? — щурится Стас.

Я скептически хмыкаю, осознавая, что загнал себя в такой тупик, из которого вряд ли найду выход.

— Каждый человек имеет право на то, чтобы быть несчастным, если он сам этого хочет. Ты хочешь, Князь?

Усмехаюсь. Мой взгляд становится отстранённым.

— Я подумаю над этим в Швейцарии, — говорю я, задумываясь о том, что счастье — это внутренний выбор, а не внешние обстоятельства.

Конец второй части