Жестокие игры - Диксон Уиллоу

Я делаю несколько резких вдохов, пока он открывает контейнер для таблеток и еще сильнее вдавливает колено в мой живот. Дополнительное давление делает невозможным сделать еще один вдох.

Я открываю рот в панике и настолько дезориентирован, что даже не могу сопротивляться, когда он прижимает контейнер для таблеток к моим губам и высыпает его содержимое мне в рот.

Две таблетки попадают мне на язык. Он закрывает мне рот и нос, лишая возможности дышать.

— Глотай, — рычит он и ослабляет давление на мой живот. Рефлекторно я хватаюсь за его руки и пытаюсь оттолкнуть его от себя.

Он только прижимается ко мне сильнее, и все, что я могу сделать, — это несколько раз поцарапать ему руки.

Я пытаюсь переместить таблетки внутрь щеки, но сейчас я действую инстинктивно, и вместо того, чтобы избавиться от них, я рефлекторно проглатываю их.

— Ты проглотил их? — спрашивает он тем же рычащим голосом.

Я киваю, как могу.

Он убирает руку с моего рта.

— Открой рот и покажи мне.

Я не сопротивляюсь и открываю рот, высовывая язык.

— Подними его.

Я делаю это, и он наклоняется, чтобы убедиться, что я действительно проглотил таблетки.

Кажется, он удовлетворен, отпускает меня и отступает назад.

Я сползаю по стене, так как ноги подкашиваются. Грудь и живот болят, а легкие, кажется, не могут полностью расшириться. Но я могу дышать, и следующие несколько секунд я задыхаюсь и глотаю воздух, пока он стоит надо мной, как какой-то часовой.

— Даже не думай их выблевать, — говорит он тем же хриплым голосом.

— Что ты мне дал? — хриплю я, когда наконец осознаю реальность ситуации.

Меня только что накачали наркотиками, и я понятия не имею, что я принял. Это тот парень, который пытается меня убить? Его план состоит в том, чтобы я передозировал, чтобы никто не заподозрил, что на меня напали, а просто подумал, что я тупой и взялся за дело, с которым не могу справиться?

— Это мне знать, а тебе — догадываться. — Он скрещивает руки и смотрит на дверь.

Он собирается оставить меня здесь, чтобы я передозировал в одиночестве? Или он будет наблюдать, чтобы убедиться, что на этот раз все сработает?

Мое сердце начинает биться чаще, и в голове появляется странное давление, но это не похоже на реакцию на наркотики, скорее на последствия того, что только что произошло, и на прилив адреналина, который внезапно покидает мое тело.

Что, черт возьми, мне делать? Даже если я смогу уйти от него, кому я расскажу? Я даже не могу найти своего собственного сводного брата. Как я найду кого-то, кто не только поверит мне, но и будет достаточно трезв, чтобы помочь? И даже если мне удастся найти помощь, я не знаю, что я принял и сколько у меня времени. Большинство наркотиков начинают действовать через двадцать минут, но некоторые — через несколько часов.

Я незаметно подношу руку к карману. У меня с собой телефон. Я не смогу отправить SMS или позвонить, пока он здесь, но, может быть, я смогу сделать то, о чем говорил Киллиан, и отправить SOS на его телефон и телефоны близнецов. Я знаю, что по крайней мере у Киллиана телефон с собой, но каковы шансы, что он прервет то, чем он там занимается, не просто чтобы проверить свой телефон, но, и чтобы прийти и спасти мою глупую задницу после того, как я ему не послушался? И я не могу рассчитывать на помощь близнецов. Они, наверное, так же обдолбаны и веселятся, как и Киллиан. Почему им должно быть дело до того, что я облажался и меня накачали наркотиками?

— Вставай. — Он пинает меня ногой, и я вздрагиваю.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, и меня охватывает чувство решимости.

Я же не впервые сталкиваюсь с чем-то в одиночку. Мне не нужен Киллиан, близнецы или кто-то еще, чтобы спасти меня. Я либо спасу себя, либо умру, и сейчас мне трудно вспомнить, почему это плохо.

Глава двадцать вторая

Киллиан

Прислонившись к стене, я оглядываю переполненную комнату. Я закончил свою смену охранника около десяти минут назад и с тех пор пытаюсь войти в праздничное настроение.

Сегодня ничего не получается. Ни разнообразные праздничные «угощения», которые раздают как конфеты, ни многочисленные предложения от девушек, которые дали понять, что готовы на все, что я захочу, теперь, когда я снова свободен.

Я надеялся, что вид некоторых моих однокурсников, которые отрываются по полной, поможет мне пробудить желание повеселиться, но даже оргия, разворачивающаяся на моих глазах, не может удержать моего внимания.

Я пытаюсь посмотреть еще минуту или две, но мои мысли продолжают блуждать. Сдавшись, я выхожу из комнаты и иду к задней лестнице. Может, мне стоит проверить, как он, и успокоиться. Может, тогда я смогу повеселиться и расслабиться после нескольких дерьмовых дней, которые у меня были.

Сегодня я слишком много времени провел, думая о Феликсе, и я чертовски не понимаю, почему. Я не ожидал, что он будет умолять меня трахнуть его сегодня утром, и это был, без сомнения, лучший секс в моей жизни, но это был всего лишь секс.

По крайней мере, так и должно было быть.

Одна из причин, по которой я не встречаюсь и не завожу случайные связи, когда мой отец не вмешивается в мою жизнь, заключается в том, что я никогда не встречал никого, кто мог бы удержать мой интерес дольше, чем на одну ночь. Черт, в большинстве случаев я скучаю еще до того, как мы закончим, и сам секс — это просто способ развлечься с другим человеком и потешить свой член.

С Феликсом все не так, и ничто из того, что мы делаем, не имеет никакого смысла. Я не бисексуал, но он мне нравится. Я не заинтересован в отношениях с мужчинами, но не могу насытиться им. Я не повторяюсь с партнерами, но мысль о том, что я больше никогда не буду с ним, наполняет меня странным чувством ярости.

Я думал, что мне нравится власть. Что заставлять Феликса падать на колени и разрывать его на части — это то, что меня возбуждает, но сегодняшнее утро доказало, что это не так.

Я был диким, как чертово животное. Я никогда не теряю контроль, но чертово здание могло буквально