Жестокие игры - Диксон Уиллоу

Я не думал ни о ком из своих предыдущих партнеров по постели после того, как мы заканчивали, и ни разу не чувствовала желания снова с ними встретиться. Они были средством для достижения цели точно так же, как должен был быть Киллиан.

Я думал, что секс с ним излечит меня от моей одержимости, но он только усугубил ее. Я не просто хочу его; я как будто нуждаюсь в нем, и я схожу с ума, даже думая о нем с кем-то другим.

Я смотрю на свою кровать и кусаю губу. Стоит ли мне это сделать?

Еще один стук за дверью моей комнаты подталкивает меня к действию, и я подхожу к шкафу и с силой открываю его двери.

На полке, где я их раньше положил, лежат белая футболка, белые спортивные штаны и белая маска, которую я украл из одной из художественных студий сегодня днем.

Не успев отговорить себя, я срываю с себя одежду и надеваю белый наряд. Когда я одет в наряд для вечеринки, я надеваю маску и смотрюсь в зеркало во всю длину на внутренней стороне двери шкафа.

Маска — одна из тех пустых, которые покрывают все лицо. Единственные отверстия на ней — маленькие глазные прорези, а формованные черты лица плавно переходят в остальную поверхность маски и делают ее внешний вид нечеловеческим и чертовски жутким.

Идеально. Никто не сможет узнать, кто я, и мне не придется беспокоиться, что кто-то попытается заговорить со мной или что-то начать, поскольку мой рот закрыт.

Довольный своим внешним видом, я снимаю маску и закрываю дверцы шкафа.

Теперь мне осталось только выбраться из этой проклятой комнаты.

Одна вещь, которую я скрывал практически от всех, — это то, что одним из моих хобби в интернате было взламывание и вскрытие замков. Я не профессионал, но обычно могу их вскрыть, если у меня есть достаточно времени.

Мне не нужно много времени, чтобы достать отмычки из комода, и я подношу маленький мешочек к двери.

Замок оказался сложным, и мне понадобилось четыре разных комбинации отмычек, прежде чем я нашел подходящую. Прошло еще десять минут, прежде чем я услышал удовлетворительный щелчок, когда штифты встали на место, и я наконец смог открыть замок.

Не давая себе возможности передумать, я убираю отмычки и надеваю маску.

Когда я выхожу из комнаты, в коридоре темно, освещают его только настенные бра и нелепые люстры, и даже они светят в два раза слабее, чем обычно. Эффект получается жутковатый, как будто я прошел через машину времени и оказался где-то в готическом особняке девятнадцатого века.

Я не вижу и не слышу никого в коридоре, но я очень внимательно слежу за окружающей обстановкой. Я прижимаюсь к стенам и теням и крадусь к лестнице в конце коридора.

Мой план состоит в том, чтобы быстро осмотреть дом и посмотреть, смогу ли я найти Киллиана, а потом вернуться в комнату и сделать вид, что я никуда не уходил. Я просто хочу посмотреть, чем он занимается. Я должен знать, есть ли у него сейчас кто-то другой.

Я не понимаю этого, но чувствую к нему собственническое отношение. Я не хочу, чтобы он смотрел на кого-то другого так, как смотрит на меня, и я не хочу, чтобы он прикасался к кому-то другому. По крайней мере, пока мы занимаемся этим чертовым делом. Я не хочу делить его с кем-то, и это чертовски большая проблема.

Я не должен ничего к нему чувствовать. Тем более что он, черт возьми, ничего ко мне не чувствует. Я не знаю, привязался ли я к нему потому, что он помогает мне найти того, кто пытается меня убить, и я как-то влюбился в него как в героя. Или, может быть, все это потому, что он единственный человек, который когда-либо заставлял меня что-то чувствовать.

В любом случае, я должен покончить с этим, чтобы вернуться к нормальной жизни и перестать заботиться о том, что он делает и с кем.

Лестница такая же темная, как и коридор, и я осторожно спускаюсь на первый этаж.

Я не слишком хорошо знаю, как устроена вечеринка, но раньше слышал, как другие участники обсуждали это в столовой. По их словам, все здание, кроме подвала, будет открыто для посетителей, которые смогут бродить по нему и находить места, где можно заняться чем угодно, но основная часть вечеринки и действия должны происходить на первом этаже.

Я не знаю, включены ли камеры, но, учитывая, что все участники должны подписать соглашение о неразглашении и сдать все свои личные вещи на хранение, я предполагаю, что они, вероятно, выключены.

Должно быть, несложно быстро проверить комнаты, не попавшись. Я просто должен убедиться, что никто меня не заметит, и оставаться как можно более незаметным.

Когда я дохожу до главного этажа, я приоткрываю дверь и заглядываю в узкую щель. Лестница выходит в небольшой коридор, и моим глазам требуется секунда, чтобы привыкнуть к изменению освещения.

Как и в коридоре наверху и на лестнице, люстры и настенные бра светятся, но вместо мягкого белого света они мерцают фиолетовым. В отличие от верхнего этажа, несколько встроенных светильников в потолке также светятся темно-фиолетовым цветом. Это дает тот же эффект, что и черный свет, только он приглушает все белое, а не освещает его.

Звучит музыка, и, насколько я могу судить, это ремикс классической композиции. Из-за тяжелого баса и синтезаторов трудно сказать наверняка, но похоже, что это Вивальди.

К счастью, рядом со мной никого нет, и я выскальзываю из лестничной клетки и осторожно закрываю за собой дверь. Небольшое беспокойство щекочет мое сознание, но я игнорирую его.

Один быстрый взгляд, и я вернусь в свою комнату.

Собравшись с духом и по-прежнему прижимаясь к стенам, я стараюсь выглядеть так, будто я здесь свой, и шагаю по коридору в ближайшую комнату, которая обычно используется как игровая. Я держусь ближе к двери и стараюсь выглядеть непринужденно, оглядываясь в поисках Киллиана.

Почти все диваны в доме можно превратить в кровати. Некоторые из них являются раскладными, но в большинстве в них встроены платформы, которые можно выдвинуть и разложить подушки, превратив диван в двуспальную или королевскую кровать. Диваны в этой комнате разложены, и все три заняты.

На одном из них буквально лежит куча людей, около шести человек, которые трутся друг о друга и катаются по ней. На другой этим занимаются две пары, а на третьей — три девушки, которые с