Семь пятничных шалостей - Соня Субботина

не проблема. Мы же в театре. Найдем тебе что-нибудь, я выкрала ключ от костюмерки. Начнем, значит, нашу экскурсию с нее. – Юля подошла к Максиму, взяла его под руку и свободной рукой подхватила со стула свою драгоценную корзинку.

– Все же отдаешь себе отчет в том, что мы занимаемся чем-то незаконным?

– Вероятно, – коварно улыбнулась она, и Максу показалось, что с ним начали играть в какую-то игру, о правилах которой он пока даже не догадывается.

Юля выключила свет, закрыла дверь, включила фонарик и сказала:

– А потом у нас с тобой будет безумное чаепитие.

– Должен же был быть пикник! – В том, что простой экскурсией дело не закончится и Юля задумала какую-то безумную выходку, Максим уже не сомневался.

– Одно другому не мешает, – пожала плечами Юля и повела Макса пустыми темными коридорами, которые бы напугали любую другую девушку, но не ее. Попутно она комментировала, что за какой дверью находится.

За время работы здесь она успела изучить театр от и до. Особенно в те дни, когда они допоздна экстренно перешивали костюмы поросят. Именно тогда ей пришла в голову идея вот так однажды пробраться сюда. Она уже давно придумала как, нужно было только дождаться, когда на сутках будет дед Слава, а дальше дело за малым.

Если есть Ночь музеев, то кто запретит ей провести ночь в театре? Тем более в компании Максима и после сессии, когда наконец-то можно трахаться не только с учебой.

Она поняла, что мысленно чуть забежала вперед, и остановила свои фантазии. Потом, потом, сейчас еще не время.

Они дошли до костюмерки, Юля нашла нужный ключ, открыла ее.

Здесь было еще одно место ее силы. Сразу после ее комнаты и пошивочного цеха, но приходить сюда получалось не так часто, как хотелось бы.

Юля быстро отыскала костюмы, что успела сшить за недолгое время работы здесь. Она не хотела хвастаться… но хвасталась. А кто бы удержался на ее месте?

К сожалению, никакой подходящей шляпы, достойной Безумного Шляпника, не нашлось, но Юля не растерялась и предложила потренировать фантазию и сделать вид, что шляпа есть, но она воображаемая.

Максим тут же в почтенном жесте склонил голову, приподнял несуществующий головной убор и вернул его обратно.

Юля рассмеялась. Эта ночь нравилась ей с каждой минутой все больше и больше, хотя все только начинается.

– И много здесь камер? – Макс кивнул куда-то в угол комнаты.

– Штук десять или пятнадцать на весь театр, в основном все на улице. Не думаю, что эта вообще работает. – Общение с одним из охранников не прошло даром.

– Юль, видишь, огонек красный горит? – указал он пальцем.

– Ой-ёй… – сначала растерялась Юля, но потом взяла себя в руки и помахала в камеру, – ну и ладно. Что они мне сделают? Уволят?

– Ты неисправима. Ладно, куда там дальше?

Следующим пунктом их маршрута была комната с реквизитом. Юля быстро нашла три диванные подушки и сунула их Максиму в руки.

– Больше нам ничего не надо? Чашки, там, чайник?

– Все, что нам нужно, у меня с собой. – Юля бережно погладила крышку корзинки и улыбнулась.

– Как скажешь. – Что-то ему подсказывало, что там у нее что угодно, но не чай и посуда.

– А теперь через закулисье и на сцену! – Юля хлопнула в ладоши. – Там фонариком не обойтись. Можем включить свет в зале и за кулисами, но сцена останется в полумраке. А можем сделать еще одну остановку и попробовать разобраться, как включать все эти софиты и прожектора.

– Давай обойдемся без экспериментов и потенциальных поломок дорогой техники.

– Без экспериментов не обещаю, но… ладно. И вообще-то, к твоему сведению, я как-то смотрела, как техник включает вот это все, ничего там сложного нет!

– Поверю тебе на слово.

Они пришли в закулисье, где стояли декорации для очередного детского спектакля. Сама же сцена оставалась пустой.

Юля вышла туда так, будто делала это каждый день. Опустилась на корточки, поставила рядом с собой корзину, достала из нее плед и расстелила его на сцене.

Максим завороженно наблюдал за ее движениями, будто за театром одного актера. Вдруг она повернулась к нему и сказала, что он может бросить подушки на плед, и тут он понял, что это иммерсивный театр. Но все равно только одной Юле известно, что будет происходить в следующие мгновения. Пусть он и вовлечен в действие, он все равно всего лишь зритель.

– И где же чашки? – Максим сел на подушку рядом с Юлей.

– Как где? Вот же они, – Юля развела руками над пледом, расстеленном перед ними.

– Видимо, мне нужно проверить зрение, – подыграл он ей.

– Вот-вот! Думаю, уже заварился.

Юля сделала вид, что берет в руки небольшой заварочный чайник и разливает чай по чашкам. Потом взяла одну из них и отдала Максиму.

– Осторожно, горячо. – Она взяла вторую и сделала вид, что дует на чай, чтобы он быстрее остыл.

– Действительно горячо… – Юля откровенно дурачилась, а Максиму становилось тяжело дышать.

– Сахар?

– Нет, спасибо, – кажется, он сходит с ума. Происходит что-то непонятное, а все его мысли о том, насколько он хочет эту безумно странную девушку. Прямо здесь, на сцене театра. Хотя вопрос: кто здесь еще более странный?

– А я возьму конфету. – Она взяла из воображаемой конфетницы такую же несуществующую конфету, закинула ее в рот и улыбнулась. Юля прекрасно понимала, как действует на Максима.

Она задорно рассмеялась, и он подхватил ее смех.

– Чин-чин, – протянула она ему свою чашечку.

– Чин-чин, – сделал он ответный жест.

Пока другие девочки тащились по отдельным частям тела или уровню интеллекта, Юля считала, что самое сексуальное, что может быть в парне, – чувство юмора. И самое главное, чтобы оно совпало с ее собственным. Без многих вещей в этом мире можно прожить, но без смеха – никак. Чувство юмора – не член. Не у каждого парня есть. И если без этой части тела еще и можно как-то обойтись (пальцы и игрушки в помощь), то юмор ничем не заменить.

Вся эта вылазка была одной большой проверкой, насколько они с Максимом подходят друг другу. И судя по тому, что еще мгновение назад они смеялись, чокаясь маленькими воображаемыми фарфоровыми чашечками с таким же воображаемым горячим чаем, а сейчас Юля уже сидит верхом на своем парне и судорожно вдыхает воздух, чтобы поцеловать Максима, он эту проверку с успехом прошел.

Поцелуи становились все более глубокими и страстными. Руки Максима, изучая изгибы тела, скользнули под платье, сжали ягодицы Юли. С ее губ сорвался стон. Не разрывая поцелуя, она потерлась