Истинная помощница для столичного мага - Анастасия Коскова

высокие столы не предполагали стульев, кресел и любой другой опоры. Видимо, любой попавший в суд, на чьей бы стороне он ни оказался, обречен был на страдания. Причем не только на моральные, но и на физические.

Едва мы с отцом заняли свои места, как седовласый господин Росвальд сухо и бездушно объявил:

– Суд вызывает первого свидетеля обвинения. Мисс Тишхок, прошу.

«Мисс Тишхок? А она-то какое отношение имеет к делу?», – едва не спросила я вслух, но все же сдержалась, чтобы не получить замечание.

Моя бывшая нанимательница, как оказалось, сидела в общем зале на скамье возле прохода. Подготовилась.

Причем о подготовке говорил и ее наряд. Сегодня, зная, что все взгляды будут какое-то время прикованы к ней, она надела лучшее из своих платьев. Строгое и одновременно изящное, щедро усыпанное драгоценностями.

«Наверняка после этого фарса, чтобы она теперь ни наговорила, поток клиенток увеличится», – подумала я с досадой, а прошедшие по рядам волны шепотков утвердили меня в этой мысли.

– Шамила Тишхок, – фальшиво-располагающе улыбнулась она залу, прежде чем занять свое место за высоким столом. – Хозяйка ателье «Нитки и иголки».

– Спасибо, что представились самостоятельно, – благосклонно кивнул ей господин Росвальд. – Подскажите судьям, что вам известно о Чарли Дримен и поджоге гномьего посольства.

– Ох, – театрально вздохнула мисс Тишхок, доставая из тканной сумки-мешочка, сшитой специально к платью, батистовый платок.

Показательно прижав платок к сухим глазам, она аккуратно сложила его и убрала обратно, лишний раз продемонстрировав украшенную сумку.

– Простите, господин Росвальд, последнее время столько всего произошло! Бедные мои нервы… Отвечая же на ваш вопрос, к счастью, больше ничего нас с Чарли не связывает. Я вовремя успела порвать все связи с этой ужасной лгуньей.

Я сжала кулаки так сильно, что побелели костяшки, в то время как седовласый вопросительно склонил голову.

– Вы назвали Чарли Дримен ужасной лгуньей? Поясните, пожалуйста, ваши слова. Судьям важно иметь характеристику на подозреваемую.

Мисс Тишхок нервно улыбнулась, кинув на меня быстрый взгляд, и тут же повернулась к господину Росвальду.

– Конечно. Я расскажу вам все. Дело в том, что Чарли работала в моем ателье два года. Два года, ставшими самыми ужасными в моей жизни… А чем все закончилось! Просто кошмар.

– Меньше эмоций и больше подробностей, мисс Тишхок, – попросил господин Росвальд.

– Конечно-конечно, – снова улыбнулась мисс Тишхок, зачем-то доставая из сумки свой платочек, но не поднесла его к глазам, а с силой сжала. – С самого начала я чувствовала, что с Чарли что-то не так. Она была слишком тихая, слишком внимательная. Она всегда пыталась узнать о моем ателье, о моих связях. Да-да, думаю, она хотела использовать меня. Поживиться…

– Конечно, я узнавала о ваших связях! – не выдержав, вмешалась я. – Вы ведь просили писать вашим поставщикам письма и помогать вам составлять отчеты!

На лице мисс Тишхок отразился испуг. Она бросила взгляд куда-то вглубь переполненного зала, но тут вмешался «левый» судья.

– Мисс Дримен, прошу не вмешиваться в опрос свидетельницы! – грозно проговорил он. – Вы вообще не имеете право высказываться. За вас обязан говорить ваш отец!

– Мне нечего сказать. Считаю, нужно дослушать мысль до конца, – тут же поспешил отозваться мой «защитник», вызвав одобрение у судьи.

– В таком случае продолжаем. Мисс Тишхок, вы что-то говорили.

– Да-да, – она суетливо расправила платок, переводя взгляд то на судью Лейвса, то на господина Росвальда, то на кого-то в зале. – Я… в общем, я хотела сказать, что словам Чарли не стоит доверять. Я всегда старалась быть справедливой. Когда Чарли пришла ко мне просить работу, я дала ей шанс. Несмотря на ее... необычное происхождение. Вы же знаете, она возникла из ниоткуда два года назад. И несмотря на все мои попытки стать ей подругой, так и не рассказала, откуда бежала. Возможно, она и раньше была связана с криминалом.

Сжав кулаки, я терпела изо всех сил, чтобы не вмешиваться, но это было просто ужасно!

– Знаете, Чарли всегда казалась мне... непредсказуемой, – продолжила мисс Тишхок. – Склонной к крайностям. Она всегда держала свои мысли при себе. Мы, конечно, могли бы порасспрашивать ее подруг, но где они? Чарли всегда держалась особняком. Ни гуляла, ни общалась. И кто знает, что у нее на уме?! О, я не говорю, что она виновна в поджоге, – улыбнулась вдруг она, комкая платок. – Но я говорю, что я не удивлюсь, если она окажется замешанной в чем-то грязном и подлом.

– У вас есть какие-то подтверждения, что ваша помощница отличалась подлостью характера? – уточнил седовласый.

Мисс Тишхок задумалась буквально на долю секунды, после чего ее плечи расправились, а тон приобрел большую уверенность.

– Есть, господин Росвальд! Доказательством может послужить судьба моей бедной племянницы Мирьям. Моя бедная девочка очень хотела дружить с Чарли, но эта лгунья, решив, что моя Мирьям отберет у нее всю работу, принялась нас ссорить. И каков итог? Моя девочка оказалась под стражей! Уверена, это Чарли подстроила ее арест, да только просчиталась. Я оказалась проницательнее и уволила эту смутьянку.

– Вот как? – протянул судья, хотя должен был молчать.

Будто специально нагнетая обстановку, он принялся что-то писать, после чего передал бумагу своим коллегам, и те согласно закивали.

Глядя на них, в зале принялись шушукаться, нервируя меня все больше, и я, не выдержав, громко произнесла:

– Ваша Мирьям крала у вас драгоценности! И этому есть доказательства!

– Молчать! Еще одно слово, и мы выставим вас из зала суда! – резко стукнул молотком по столу судья Лейвс. – Хотите что-то сказать, мисс Дримен, поднимайте руку. Мы вас выслушаем. А лучше. Дождитесь, пока дело хоть как-то коснется господина Найта.

Господина Найта… Я прерывисто выдохнула, машинально коснувшись места, где обычно было надето кольцо. И зачем я только отдала его Артемису? Пусть это было бы частью магии, но с кольцом я бы получила хоть каплю того спокойствия и чувства защищенности, что давал мне Артемис. Теперь же, оставшись без артефакта и этой незримой поддержки, я чувствовала себя словно в легком платьице, брошенной на мороз.

Пока судьи что-то тихонько обсуждали между собой, я повернулась к отцу, спросив его злым шепотом, хотя в глубине души уже знала ответ:

– Почему ты молчишь? Почему не вступаешься за меня?

– Чарли, но я не хочу, чтобы меня выгнали из зала суда, –