Разве это не романтично? - Лисса Кей Адамс

— Но что, если это произойдет? — о, боже. Его чуть не стошнило.

— Если это произойдет, поздравляю, — съязвил Мак.

— Но что, если она не... — Он даже не смог закончить предложение. Он даже смог произнести слово «оргазм».

Перед ним стоял Малкольм.

— Знаешь что? На самом деле, есть очень большая вероятность, что она не сможет кончить во время полового акта.

Влад застонал.

— Но это может быть правдой, независимо от того, первый у тебя раз или пятидесятый. Неважно, что именно, просто не забывай сначала позаботиться о ней.

Влад закрыл глаза. А потом резко открыл их.

— Вот черт. Как насчет презервативов? Я не... я даже не знаю, принимает ли она противозачаточные.

Мак похлопал себя по груди.

— Я позаботился, приятель. Мы купили тебе немного и положили в ящик тумбы у твоей кровати.

Владу хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его.

— Это так неловко. Не могу поверить, что мне приходится говорить с вами об этом, ребята.

Мак усмехнулся.

— Ты что, шутишь? Мы здесь для этого и собрались, чувак. Подумай о том, насколько здоровее были бы все мужчины в этом мире, если бы мы могли быть такими же открытыми друг с другом все время.

Малкольм кивнул и скрестил руки на груди.

— В девственности нет ничего постыдного. Это всего лишь еще одно искусственное измерение того, как мы определяем мужественность. В нашем обществе мы приучаем мужчин относиться к сексу как к соревнованию, гонке, в которой нужно победить, а не как к радостному проявлению любви, каким оно может быть. И это не значит, что случайный секс — это плохо, или что причины, по которым человек хочет заняться сексом, могут быть поводом для осуждения. Секс ради удовольствия — это совершенно здоровое и нормальное явление. Но и ожидание тоже. Мы говорим женщинам, что они шлюхи, если ждут недостаточно долго, а мужчинам, что они неудачники, если ждут слишком долго. Это искаженный посыл, который ранит всех. Но посмотри на себя, нервничающего и смущенного, когда у тебя действительно есть шанс испытать что-то удивительное. — Малкольм схватил Влада за шею и сжал. — Ты в полной мере ощутишь свой первый раз с любимой женщиной в том возрасте, когда сможешь по-настоящему оценить это.

— Ты говоришь это только для того, чтобы подбодрить меня, — сказал Влад.

— Нет, — сказал Мак. — Я даже не помню свой первый раз. Я помню девушку, но не сам акт. Я спешил расстаться с девственностью, и это было все, что имело для меня значение. Теперь мне стыдно за это. Но ты? Ты ждал, чувак. Ты годами хранил себя в холодильнике, чтобы дождаться женщину, которую любил. Ты настоящий романтический герой.

— Но моя нога...

— Это значит, что ты можешь веселиться и проявлять творческий подход, — сказал Малкольм.

— Важно просто быть честным с ней во всем, — сказал Мак. — Скажи ей, что ты нервничаешь и почему. Скажи ей, что боишься, что она не достигнет оргазма. Скажи ей, что ты обеспокоен тем, что тебе, возможно, придется поэкспериментировать, чтобы найти правильную позу. Расскажи ей все. Близость — это акт общения. Ничего не утаивай.

— Но помни, — сказал Малкольм. — Самое важное сегодня — это поговорить. Скажи ей то, что ты должен был сказать прошлой ночью.

Колтон вбежал в комнату.

— Она уже в пути, — сказал он. — Все готово.

О, боже. Влад никогда так не нервничал. Даже когда делал ей предложение.

— Ладно, мы сейчас уйдем, — сказал Малкольм. — Просто будь честен с ней, чувак.

Влад слушал, как они уходят. Однако вскоре послышался звук отъезжающей машины, и к дому подъехала еще одна.

Она была здесь.

Влад провел рукой по подбородку и выругался. Он уже превратился в тень. Он подошел на костылях к входной двери и открыл ее как раз в тот момент, когда Елена соскользнула с переднего сиденья машины. На ней было черное платье и туфли на высоких каблуках, от которых у него бешено заколотилось сердце, глаза округлились, а грудь будто наполнилась пузырьками шампанского.

Она остановилась на полпути к тротуару.

— Привет, — прошептала она.

Влад попытался успокоить дыхание, но его голос все равно дрожал.

— Добро пожаловать домой.

И тут все его тщательно продуманные планы рухнули, потому что Елена разрыдалась. Дерьмо. Дерьмо.

Она быстро преодолела разделявшее их расстояние, вошла в дом и обвила руками его шею. Она уткнулась лицом в его гладко выбритый подбородок и прильнула к нему.

— Прости меня, — прошептала она. — Мне жаль.

Влад обхватил ладонями ее щеки и притянул к себе.

— За что?

— За все. За то, что ушла. За то, что плакала. За шесть лет. За все.

— Не делай этого, — пробормотал он. — Пока нет. Просто будь здесь, со мной.

— Хорошо. — Она кивнула, шмыгнула носом и попятилась. — Это было не то, что я собиралась сделать, когда увидела тебя.

Она рассмеялась, когда он вытер слезу с ее щеки.

— Что ты собиралась делать?

Она глубоко вздохнула и выпрямилась. Затем ясным, но дрожащим голосом она произнесла:

— Для берегов отчизны дальней,

Ты покидала край чужой;

В час незабвенный, в час печальный

Я долго плакал пред тобой.

Пузырьки шампанского поднялись к его глазам и начали лопаться и шипеть, пока перед глазами не образовалась водяная пелена. Она читала первую строфу другого стихотворения Пушкина «Для берегов отчизны дальней».

— Елена, — прошептал он.

Хриплым, прокуренным голосом она продолжила рассказ, мучительную повесть о двух влюбленных, которые были изгнаны друг от друга и выживали только благодаря тщетной фантазии о том, чтобы снова увидеть друг друга и обменяться долгожданным поцелуем. Для Влада это стихотворение всегда было наполнено отчаянием, заброшенностью и потерей. Но теперь, когда он услышал это из уст Елены, стоявшей в дверях его дома и смотревшей на него со слезами и обещанием чего-то большего в глазах, слова стали симфоническими, а послание — полным надежды.

Из груди Влада вырвался стон, и он снова притянул ее к себе. Когда он уткнулся лицом ей в плечо, ее руки зарылись в его волосы. Она держала его так, словно баюкала, и шептала последние строчки стихотворения, пока, наконец, не дошла до страстного куплета о сладком поцелуе.

Он больше не мог этого выносить. Влад поднял голову и повторил слова вместе с ней. Затем Елена обхватила ладонями его щеки и поцеловала.

О, как она целовала его. Она обвила рукой его затылок, притянула его губы к своим и услышала тихий вздох Влада, когда он наклонился и скользнул языком в ее рот. Елена тихо застонала, и Влад пропал. Именно