Дикая Омега - Ленор Роузвуд

И именно в этот момент я чувствую набухание его узла.

Н-нет. Такое я точно не выдержу. Пока нет.

К счастью, он чувствует это — и не пытается войти узлом. Даже альфы в Центре знали, что за узел их накажут — ведь это может создать брачную связь.

Так что у меня были только кошмары и воображение, чтобы представить, каково это.

Но… что-то новое поднимается внутри меня.

Любопытство.

Никогда в жизни я не ощущала ничего подобного к… узлу альфы.

И часть меня хочет пройти через это, чтобы погасить жар окончательно.

Тэйн весь напрягается надомной, низкий рёв прорывается из его груди. Его толчки сбиваются, член дёргается, наполняя меня тёплой, горячей спермы.

Он падает на меня, лбом касаясь моего, оба тяжело дышим.

Я вскрикиваю, тело трясётся в спазмах возбуждения, всё внутри сжимается вокруг его всё ещё глубоко утопленного члена.

— Блядь… — хрипит Виски, его пальцы замирают на моём набухшем клиторе. — Это было, наверное, самое охуенное, что я видел.

Тэйн фыркает, его дыхание касается моей щеки.

Он поднимается на локоть, проводит костяшками пальцев по моему разгорячённому лицу.

— Мы ещё не закончили, маленький кролик. Тебе всё ещё нужен узел, чтобы выйти из жара.

У меня подкашивается сердце. Новая волна возбуждения увлажняет член, который всё ещё покоится во мне.

Это… только начало?

Я не уверена, что переживу это.

Я сглатываю, бросая взгляд мольбы на Виски.

— Что я могу сказать? — лениво тянет он, расправляя плечи — каждая мышца перекатывается под загорелой кожей. — Мужик дело говорит. А теперь моя очередь попробовать эту сладкую киску.

Тэйн мрачно смеётся, выползая из меня с влажным, непристойно громким звуком, от которого мои щёки пылают.

Он откидывается на подушки, расслабленно, почти небрежно, вся сила его тела сияет в полумраке, пока он наблюдает, как Виски устраивается между моих распахнутых бёдер.

— Да пожалуйста, — ворчит Тэйн, его большая рука находит мою грудь и начинает играть с твёрдым от возбуждения соском. — Посмотрим, щенок, сможешь ли ты не отстать.

Виски оскаливается в хищной, наглой ухмылке, уже подводя толстую головку своего члена к моему входу.

— А ты просто сиди и записывай, — мурлычет он, и одним мощным толчком вгоняет себя в меня до упора, одним длинным, влажным, скользким движением.

Моя спина дугой выгибается, из горла срывается сорванный, ошеломлённый крик.

Он такой же огромный, как Тэйн — тот же варварский, неумолимый объём, растягивающий меня так широко, что кажется, будто меня сейчас разорвёт пополам.

Если бы не жар… если бы не эта безумная, неостановимая потребность… я бы никогда в жизни не смогла принять его.

Он замирает, полностью утонув во мне, давая мне пару секунд, чтобы привыкнуть к этому восхитительному, ошеломляющему наполнению.

— Вот так, — мурлычет он, наклоняясь, чтобы языком кругами пройтись по моему затвердевшему соску. — Блядь, какая ты… Как будто специально для меня создана.

Он снова накрывает мои губы жгучим поцелуем, не давая мне даже сформировать мысль в ответ, проглатывая мои всхлипы, пока начинает двигаться.

Его толчки — плавные, мощные, безжалостно глубокие.

Каждый кач его бёдер вгоняет его член всё дальше, пока я уже не понимаю, где заканчиваюсь я и начинаешься он.

Мои пальцы вцепляются в его руки, плечи, в его огромный торс — цепляюсь за каждую выпуклость мышц, за каждый шрам на его загорелой коже.

Он не такой рельефный, как Тэйн, но он больше. Шире. Тяжелее.

Он нависает надо мной, упираясь в матрас своими столбами-руками, и его вес прижимает меня к мягким подушкам так плотно, что голова кружится от одного ощущения.

Чёрт. Это как если бы меня трахал медведь.

И мне… нравится.

Рука Тэйна опускается ниже, его пальцы снова находят мой пульсирующий клитор и начинают поглаживать, дразнить, терзать его — пока Виски членом вторгается в меня.

И эта двойная атака делает меня абсолютно беспомощной. Меня разрывает на куски от удовольствия — мысли исчезают, исчезает воздух, исчезает чувство реальности.

Их руки. Их рты. Их тела, прижимающие меня, тискающие, царапающие, кусающие. Я утопаю в них. В двоих альфах сразу.

Меня швыряет всё выше и выше, они гонят меня к новым вершинам, снова и снова, пока мир перед глазами не вспыхивает белым.

А потом я чувствую это.

Узел Виски.

Опасно близко. Слишком близко.

— Ну что, босс? — хрипит Виски, дёргая бёдрами чуть глубже. — Думаешь, она готова к узлу?

— Только один способ узнать, — рычит Тэйн, голос такой же низкий и хриплый.

Я резко втягиваю воздух. Внутри меня одновременно борется страх и жажда.

Опускаю взгляд вниз, насколько могу — хотя он всё ещё глубоко во мне, и разглядеть сложно — но… я вижу узел.

Толстый. Набухший. Красный, как головка его члена. Ужасно… пугающе огромный.

Первый инстинкт — паника.

Привычный, выученный страх: узел удержит меня, зажмёт, лишит возможности вырваться; даст ему шанс укусить, впервые… связать меня навсегда.

Истории других омег были ужасами.

Боль.

Кровь.

Альфы, которые забывали слово «остановись».

Но… сейчас не так, правда? Эти альфы — не такие. Не совсем. В каждом их движении… в каждом прикосновении… ощущается сдержанность. Забота. Какая-то странная нежность, которой от альф я никогда не видела.

Виски будто чувствует мою тревогу. Он останавливается. Полностью. Берёт моё лицо рукой, удерживая взгляд.

— Тише, маленькая дикая кошка, — шепчет он, и его глаза… становятся мягче. Настолько, что дыхание сбивается. Его мурчание усиливается — низкое, ровное, обволакивающее — и по моему телу разливается очередная волна тёплой, вязкой доверчивости. — Мы не причиним тебе вреда. Мы просто хотим, чтобы тебе было хорошо. И чтобы ты вышла из жара. Вот и всё.

Я глотаю воздух. Медленно киваю. Он говорит правду.

Я чувствую это.

Воодушевлённая этим внезапным ясным пониманием, я выгибаюсь навстречу ему.

Мои стенки судорожно сжимаются вокруг толстого основания его члена.

— Пожалуйста, — выдыхаю я, хрипло, уже не стесняясь. — Я хочу попробовать.

Тэйн низко, одобрительно ворчит, его губы касаются моих влажных локонов у виска, опять удивительно ласково.

— Вот умница. Такая смелая для нас. Сделай глубокий вдох и расслабься. Пусти его. Откройся красиво.

Я послушно дышу, заставляя себя расправить мышцы, один за другим. Мои бёдра сами тянутся вперёд, скользят по Виски, заставляя его набухший узел подбираться ближе к входу.

Тупая, тянущая боль. Жгущее растяжение. Я готовлюсь впустить его — насколько смогу. Но всё равно слишком туго. Слишком рано для такого объёма.

Виски глухо рычит, его руки напрягаются, мышцы вздуваются — он борется с собой, борется с инстинктом просто взять, просто продавить.

Я вижу, как