Четверо за спиной - Анна Михайлова

Лично глотку бы перегрыз, но… Сорвав факел с ближайшей стены, князь идет на женскую половину. Непотребно это, но нам уже все равно. Мы идем за убийцей. Поднявшей руку на ту, что дорога нам обоим.

Сенных девок сдувает с дороги. Велеслав безошибочно находит нужную дверь и пинком открывает. Намотав русую косу на кулак, вытаскивает визжащую девку из постели и тащит сонную и упирающуюся в покои княгини.

- Буди мать, - цедит он старшей челядинке Дивляны. Та мышью проскальзывает в опочивальню. Через несколько минут княгиня выплывает из комнаты. На ней домашнее платье, волосы скрыты повоем и легким венцом.

- Сыне? - с изумлением смотрит она на разгневанного князя, сжимающего косу сидящей у его ног перепуганной сестры, - воевода? Что стряслось?

- Убийцу мы ловим, княгиня. Потому и в час ночной пришли, - цежу я сквозь зубы.

- Чьего убийцу?

- Ярославы-воительницы.

- Ее убили? – охает Дивляна.

- А это ты у нее спроси! Погляди чем она с шестью душегубами расплатилась! – швыряет князь браслет под ноги матери. Та смотрит на вещь, потом, признав чье оно, поднимает тяжелый взгляд на дочь. И так кинжально-пронзительно мать смотрит, что Чаяна начинает захлебываться слезами.

- Ненавижу ее! Ненавижу! Она у меня Беригора забрала! А меня замуж за валорца дикого! На чужбину! С первого дня на нее все голодными волками ...! Только и разговоров: умница, раскрасавица! Одета непотребно, говорит как мужик, дерется… А все к ней, как очарованные! Даже ты, матушка! А я?! Что она тебе? Сдохла – и теперь все хорошо будет. А Беригор - мой! – она срывается на визг, от которого закладывает уши.

- Безумная! Никому теперь не жить, - шепчет побелевшими губами княгиня.

Князь переводит потемневший взгляд на меня, потом – на мать.

- Травил кто? – цедит он.

- Нянька моя. Наняла… сказала зелье сонное … А потом убила, что не разболтал.

- Громобоя как нашла? – спрашиваю я.

- Племянник это нянькин. И ненавидел эту дрянь, и денег хотел. Видишь, братик, как ладно все сложилось? - начинает хихикать Чаяна, хотя из глаз льются слезы, - а главное, получилось, наконец. Нет больше это гадины! Сдохла!

Хоть и не след с бабой лаяться, но удержаться не могу. Делаю шаг и наклоняюсь, чтобы в глаза ей смотреть.

- У тебя, княжна, не получилось. Я тебе более – скажу: Яра раненная, сейчас в моей постели. А как оклемается – женюсь на ней.

- Нет! – дикой кошкой бросается она на меня, стремясь глаза выцарапать скрюченными пальцами. Лицо безумное, глаза навыкате. Да только крепко за косу ее брат держал, дернул вниз, и осела она кулем, - не смей! Не она твоя судьба. Я! Я только! Ты – мой! – визжит Чаяна, как полоумная.

- Что делать будем, матушка? – чуть устало спрашивает Велеслав.

Не сразу ответила княгиня. На дочь с сыном смотрела, сдвинув брови, на меня. Но нет моей вины в том, что Чаяна до смертоубийства скатилась. Ни разу я повода не давал и намерений никаких про нее не было. Что она мне? В ней ни ума, ни красы, ни силы. Навыдумывала себе девка чего-то – и вон куда ее думки привели. А Дивляну жаль, мать она им обоим, а выбирать приходится. Что может быть тяжелее для сердца родительского? Да только не просто она мать, она и княгиня еще. Решила и вскинула гордую голову.

- Твое слово, князь. Заступаться не буду. Слишком много крови пролито.

- Матушка, пощади! – взвизгнула Чаяна.

В то же мгновение взмахнул мечом князь и под корень срезал девичью косу. Отбросил в сторону, как змею ядовитую. Взвыла Чаяна – ибо нет большего позора для девки, теперь всяк будет думать, что она - гулящая, раз без косы и кольца на пальце.

- Кровь твою не пролью. Хоть и заслужила. На Болота поедешь. В самое дальнее селение. Нет у тебя теперь ни имени этого, ни отчества отцовского. Звать тебя отныне Черняйка ибо теперь девка ты дворовая. А задумаешь сбежать – на торговой площади голову отрублю и на кол насажу. Поняла?

Вцепившись руками в короткие волосы, бывшая княжна выла, раскачиваясь из стороны в сторону. Лицо, и так некрасивое, опухло, пятнами пошло, глаза бегали по сторонам как у безумной, рот искривился. Пыталась к ногам брата прижаться, да отпихнул он ее брезгливо, как собаку чумную. Опосля его решения девка ненамного выше собаки стала.

- Матушка, организуй подводу, чтоб через час ее тут не было. За нянькой мои люди придут, если не сбежала еще.

Низко, в пояс, поклонилась княгиня сыну, ни слова более не сказав. Лицо ее, хоть и бледное как полотно, было не проницаемо, ни одной слезинки в глазах не блеснуло. Настоящая княгиня!

Когда вышли мы из женской половины, остановил меня Велеслав на лестнице.

- Ты про Яру правду сказал? Или просто так баял?

- Правду. Нет мне без нее жизни.

- А она..?

- Она еще не знает. А потому, не серчай, княже, никого более к ней не подпущу, пока кольцо на палец не надену. Иначе так и будет от меня бегать, хуже белки. Ни тебе ее не отдам, никому другому.

Задумался князь, нахмурился. А я подобрался невольно, приготовившись за свою женщину биться.

- Еще несколько дней назад поспорил бы с тобой. Сам хотел с ней быть, но… Не поверишь – отказала она, – скупо улыбнулся князь.

- Отказала? – обмер я. - Тебе?

- Отказала. Да еще так повернула, что я не только не осерчал, но и согласился, что женюсь, опосля смотрин лучших невест. Она с матушкой на пару затевает.

- А я уж было приготовился у тебя ее отбивать, - ухмыльнулся я.

- Повезло тебе, отбивать не придется. Иначе не дал бы я тебе ни единой возможности. Но, смотри, чтобы все только по взаимному согласию, понял? Она для меня друг ближний и соратник. Для меня такое сотворила, что сестрой своей считаю. А потому – не обессудь, Беригор, взыщу ежели что не так. Вдвойне за нее спрошу.

- Разве с ней можно не по согласию? – улыбаюсь я, - она же словами может до смертоубийства довести. А уж руками – и подавно.

- И не боишься? – улыбается князь.

- Без нее остаться боюсь. Нет для меня ничего страшнее.