Сделка - Дарья Белова

До того заведения, где почти год назад мы сидели и раскрывали свои секреты, доходим молча.

Обстановка та же: низкие столики, аутентичная обстановка. Разве что ковров стало на стенах больше. Почти уверена, нас встречает тот же пожилой мужчина, что и в прошлый раз.

Нас сажают за угловой столик и вручают меню, где из позиций только несколько вариантов горького, правильного кофе и два вида выпечки.

Я не знаю, как так вышло, что здесь нет туристов. Но сейчас это нам на руку. Нет никаких бестактных журналюг, да и фанатов.

Последний совместный вечер очень хочется провести в тишине.

— Марта…

— Алекс…

Говорим одновременно. Также улыбаемся.

Моих ног касается щекотка, и я задерживаю дыхание.

Когда Эдер потирает лоб, я поджимаю губы и отворачиваюсь в сторону. У меня в желудке дрожь, что выпитый кофе вызывает ничего лучше, чем тошноту.

Алекс без пауз разглядывает меня, а мои мысли крутятся вокруг одного единственного вопроса: что дальше?

— Ты пахнешь по-другому, — неожиданно для меня говорит.

Теряюсь и вновь по-дурацки хихикаю. С Сереной себя сравниваю. Она бы точно посмеялась как королева, высокопоставленная особа. Алекс в своей голове тоже наверняка сравнивает. Иначе почему он такой задумчивый? Почему продольные складки на его лбу стали глубже?

— И как?

— Не знаю. Просто по-другому, — чуть злится.

Мой пульс лихорадит. Сердце поднимается к горлу, я больше могу сдерживать его внутри, в клетке своих ребер.

— Чем еще занималась? Целых два месяца, — бросает как бы вскользь, приправив крошкой сарказма. Или вновь показалось? Я склонна видеть и слышать то, чего нет, когда дело касается Алекса Эдера.

Язык опухает от желания прокричать обвинения. Ведь он мог бы все знать, если бы только пожелал.

— С Таней встречалась. Ходила на актерские курсы, на которые ты купил мне абонемент. Он заканчивается, — прочищаю горло, — хотелось воспользоваться по полной. Еще бегала. Много бегала. У меня теперь знаешь какие икры!

— Покажи.

Закатываю глаза.

— Не верю тогда.

— Мои ноги были у твоего носа довольно часто. Уверена, этого с тебя хватило, — говорю в шутку, но получилось гадко. Как претензия, укол. Мол, ты потерял возможность смотреть на меня. Но это не так. Я хочу, чтобы он смотрел на меня, трогал, ласкал, любил.

Но просить я больше не в силах.

— Да, твои ноги, голый живот. Спина… Сись…

— Алекс, — делаю замечание.

— Что? — кончиком языка он проводит по нижней губе, слизывая крошки корицы.

Качаю головой. Эдер не дает мне увернуться от его взгляда. Я даже дышу как-то странно. Болезненно-тяжело, влюбленно и пугливо.

— Мне пришлось целовать свой шлем, когда я приезжал на подиум первый.

— Печально, — обвожу линию его губ своим взглядом, — но тебе полезно.

— На вкус он как химозная краска и расплавленный пластик.

— Сочувствую.

— Да ни хрена!

Не выдерживаю и достаю оттеночный бальзам для губ. Провожу по губам и возвращаюсь к Алексу. Тот приоткрыл рот и сдвинул нижнюю челюсть.

«Ты серьезно?» — говорит его выражение лица.

Только сейчас понимаю, как все это выглядело.

— Жестоко, — заключает, отворачиваясь в окно.

Он… Обижен? Чертов Эдер! Даже сейчас я чувствую свою вину.

— Она с вишневым вкусом, — отвечаю, поведя плечом и допивая остывший кофе. Последний глоток. Самый густой, горький, вяжущий.

— Всегда уважал вишню как ягоду.

— Тебе подарить этот бальзам?

— Я бы предпочел другое.

Взглядом перестаю считать крошки на столе и по крупицам поднимаю свой взгляд к глазам Алекса. Он смотрит вызывающе остро, требовательно. С долей злости, не без причины, уж ладно, и пробивая меня своим желанием.

Скучал, получается? Ждал?

— Пошли? — подрывается с места слишком неожиданно для меня.

— Куда?

Алекс в ответ только ухмыляется. От этого секундного действия по коже расходится покалывание.

— Будешь снова стрелять в тире? Выигрывать мне льва?

— Не сегодня, Марта.

«А когда?» — тянет спросить, но я прикусываю свой язык.

Глава 45

Марта

Переступаю порог чужого сейчас номера — люкса Алекса. То и дело тереблю ремешок сумочки. Хочется уменьшиться в размере.

Постоянно ловлю на себе взгляды Эдера. Довольно любопытный, обтекаемый.

Когда подхожу к окну, откуда открывается вид почти на весь Абу-Даби, Алекс подходит ко мне со спины. От такой близости кожа на спине сморщивается. Вдоль шеи мелкие волоски встают дыбом. Его губы нежно касаются границы шеи и плеча. Стон тянется от низа живота, расплываясь по корню языка. Медленно моргаю, погружаясь в подобие транса. На грани плача, истерики и очередных признаний.

Еще поцелуй.

Наши пальцы переплетаются. Алекс складывает наши ладони в кулаки и поднимает руки к моей груди, скрещивает. Обнимает и прижимает тесно к себе.

Мое сердце распирает от горючего тепла. Про себя тихо смеюсь, сея вибрацию на кончиках пальцев.

— Ты же останешься на гонку? — горячее дыхание ласкает ушную раковину.

Закусываю щеку изнутри.

Я скучала дико. В последнюю нашу встречу из меня выдрали важный кусок, и вот сейчас вставили обратно. Пришили, приставили. Все на своих местах и почти можно дышать.

— Останусь.

А что потом?

Медленно разворачиваюсь. Каждый шажок отражается гулким звуком.

Большим пальцем Алекс очерчивает линию скулы, спускаясь к подбородку. Смотрит так, будто запомнить старается. Или, наоборот, вспомнить. Черты его лица строгие, задумчивые. В глазах бродит печаль.

Наш поцелуй такой же внезапный, как и ожидаемый. Вкус губ наполнен кофе и корицей. Адреналин дает капельку соли, от которой еще больше прижимаюсь к его широкой груди.

Пульс быстрый, суетливый.

Обхватываю сильную шею моего гонщика, приподнимаюсь на носочки. Его язык скользит вдоль моей нижней губы, посылая мерцающие разряды по всем косточкам.

Ладони Алекса сжимают мои ягодицы. С рычанием он углубляет поцелуй и подталкивает к большой кровати.

Ох, как это все неправильно. Я планировала сначала поговорить с ним. А он… Он…

Эдер утыкается носом в место под ушком и делает громкий вдох. Мурашки сыплются по коже тоннами. Острые, колючие, сдающие меня с потрохами.

Разве чужую женщину можно так целовать?

Разве можно покрывать чужое тело такими страстными поцелуями?

Разве он не чувствует молнии между нами, электризующий воздух до вспышек, до гула?

Л юблю до дрожи.

— Ты пахнешь моим домом.

— Алекс, — зову.

Нервы сдают. От той холодной, закрытой Марты не осталось