Сделка - Дарья Белова

видел страх в ее глазах, в день, когда она попала в аварию по пути в горы. Мне хотелось разгромить все, что попадалось на пути, только бы усмирить проклятый страх, зажженный внутри нее.

— Наверное, в ресторане. Может, где-то достал бутылку и пьет. В последнее время он так каждый день делает.

Слова, пропитанные ненавистью, теперь обретают ясные очертания. Я не ожидал, что брат способен любить. Или, скорее, понимал. Но никогда не прощу, что посмел поднять руку на свою женщину.

— Жди.

Хлопаю дверью и иду на поиски брата. Ладони постоянно сжаты в кулаки, и не знаю, как расслабить их. Я толстый оголенный провод под водой. В любой момент убью.

Прохожусь по ближайшим ресторанам, но не нахожу его. Да и распивать здесь алкоголь, как предположила Серена, нельзя. Мы не дома.

Собираюсь вернуться, но решаю зайти в ресторан около лобби на первом этаже.

Лео сидит за дальним столиком, смотрит на пустой бокал. Не знаю, что там было, но брат не выглядит пьяным. Измученным, изнуренным, подавленным — да, но не пьяным.

Издалека заметны тени под его глазами, а щетина придает не суровости, а… Ублюдства. Мне кажется, я тоже ненавижу своего брата.

— Мразь, — говорю, как только подхожу. Лео громко хмыкает.

— Нажаловалась?

Мои губы от гнева сужаются в тонкую линию. Пальцы и мышцы рук напрягаются, когда облокачиваюсь на стол.

— Она плакала.

— Полезно будет, — слова решетят душу. — Надоело. Забирай ее. Я думал, получится…

Что именно, и спрашивать не собираюсь. Продолжаю прокручивать случившееся.

— Она любит тебя, ты ее. Все, в жопу, счастливы, — поднимает бокал к губам и, поняв, что тот пуст, с громом опускает на стол. Сыплет ругательствами, которых не разобрать.

— Ненавижу тебя, — отвечаю. Разглядываю брата пристально, яростно. Я не стремлюсь его спровоцировать, но если Лео только поднимется со стула, мой кулак готов встретиться с его рожей.

Так и получается. Удар приходится в нижнюю челюсть. Лео корчится от боли. Запястье ноет, я стряхиваю рукой, ощущая десятки жил, прокручивающихся и натягивающихся под кожей.

У меня решающая гонка завтра, а я намеренно рискую своими конечностями.

— Доволен? — шипит, вытирая губу от капель крови тыльной стороной ладони.

Нет. Мне мало. Хочу и вовсе его убить. Все мысли направлены на месть, чтобы со свету изжить собственного брата.

— По лицу вижу, что нет. Так бей еще. Ради любимой-то женщины. Но ты злишься не на меня, а на себя. На нее. Что не удержал, не уберег. Плохо тебе? Что ж, братишка. Это приносит мне радость. Хоть в чем-то ты полный лузер!

Медленно моргаю. Пол под ногами уплывает. Лео смотрит на меня с отвращением, а я слышу наши разговоры на чердаке, где мы прятались от родителей. Брат приносил мне шоколадки тайком, выгораживал, когда я косячил. Он был моим лучшим другом.

Пячусь. Я измазанный, обляпанный. Несчастливый. Уродливый.

Поднимаюсь на лифте, а когда выхожу, опираюсь на стену рядом, скатываюсь вниз. Голову раскраивает от повышающегося давления. Тугие вены с трудом расширяются, причиняя боль. Ломает.

Неровным, хмельным шагом дохожу до номера Серены. Стучу. Перед глазами туман, я едва могу видеть. И задыхаюсь, легкие сожжены словами брата, его взглядами, слезами Серены.

Чувствую себя… Сломанным. Или поломанным. Вся моя жизнь какая-то одна ошибка.

— Алекс? — Серена обхватывает мое лицо холодными ладошками. — Можно?

Она касается моих губ. Ее губы мокрые, соленые. Серена продолжала плакать, когда я ушел.

— Мой… — шепчет, стоит ей оторваться.

Вдыхаю аромат ее духов. Прикрываю глаза.

Притягиваю к себе. Целую. Давно забытые ощущения. Странные. Сердце работает на разрыв аорты, и каждая следующая секунду кажется последней.

Серена раздевается сама. Я снимаю футболку через голову. Кожа к коже. Она холодная — обнимаю крепче, окутываю руками и всем телом.

Нужно что-то сказать? Приободрить? Расслабить?

На следующем поцелуе Серена шипит, когда я случайно задеваю рану. Меня душат мои ощущения, потому что я не чувствую себя самим собой. Словно попал в параллельную реальность, и все вокруг твое, похожее, но это не ты.

Внутри каждая клетка кричит.

И вот мы уже на кровати. Серена снизу, я сверху. Моя ладонь на ее бедре, на ее лице легкая улыбка. Все будто так и нужно. Целую шею, ключицу. Впитываю запах Серены в себя. Цветы, сладкая вуаль каких-то фруктов, нежная кислинка.

Но тошнит.

— Люблю тебя. Прости, что я такая дура. Обещаю, теперь я всегда буду рядом. Буду тебя поддерживать во всем. Твоя. Навсегда твоя, да? Уйдя к Лео, мне хотелось, чтобы ты страдал. Хотелось твоей боли, но лишь сделала себе больнее. Вернись, прошу. Ты же не разлюбил меня, нет?

Задерживаю дыхание. Между ее ног горячо. Кожа Серены теперь словно распарена.

— Не разлюбил? А если да… Полюби меня, пожалуйста.

Я толкаюсь, и… Подыхаю.

Смотрю в глаза Серены. Они голубые. Fuck! Голубые, а не карие. Не цвета растопленного шоколада, как должны быть. Губы не те, поэтому и поцелуи другие. Запах чарующий, но не тот, что мне нужен.

Волосы светлые, вновь не те. Чужие.

Ощущение падения затягивает. Поднимаюсь, как в замедленной съемке. Отодвигаюсь.

— Алекс?…

Качаю головой. Не сейчас. Не время.

Тру предплечья, шею, грудную клетку. Паршиво, но я хочу скрести запах Серены. Вынырнуть бы вообще из этого тела.

— Прости, — сдавленно тихо говорю.

Шум в ушах нарастает. Я то и дело слышу слова брата, Серены, Марты…

Звон ее браслета, голый пупок, смех, закатывающийся внутрь, как бильярдный шар, вкус корицы и кофе на ее губах, вечно маячат у меня перед носом.

Победные поцелуи. Ее тело. Мягкое, вкусное, родное.

И я ей изменил.

— Ты все же уходишь? — спрашивает грустно и чуть обиженно.

Надеваю шорты, которые отбросил, натягиваю футболку. Пальцами прочесываю волосы. Доведенные до автомата движения наполнены пустотой.

— Разводись с ним, Серена, — говорю спокойно. Вдоль спины от ненависти к себе скапливается жар. Он ломает позвонки, и я падаю в ту бездну, которую видел перед собой десятки раз,когда целовал не ее.

— А ты? К ней?

— Марта не простит меня. Такую мою ошибку она не простит, как бы ни любила.

Выхожу из номера и бреду до своего люкса. Вместо лифта поднимаюсь по лестнице. Кладу ладонь на ручку, прислонив карточку, но не спешу открывать.

Сердце сожрала моя совесть. Подавилась. Выплюнула.

Я и правда сдох. А завтра один из важных дней моей жизни.