Брачные ошибки - Полина Ром

Первый раз за всё время Эрик подумал о наложнице не как о женщине в своей постели, а как о человеке, который к чему-то стремится. Мысль эта была тяжёлой и неудобной, но, посетив разум Эрика один раз, уходить не пожелала…

Глава 42

Разговор с Аларом ожидаемо оказался непростым, но вовсе не был таким тяжёлым, как боялся Эрик.

- …отец предупреждал меня, что ты захочешь уехать… Но я все равно не понимаю, почему?!

Алару недавно исполнилось четырнадцать лет, и тело его до сих пор было по-подростковому несуразным: слишком худым, слишком долговязым. Всего немного слишком… Но уже сейчас было понятно, что вскоре он начнёт набирать массу и вырастет в красивого юношу.

На день рождения сына, который праздновался широко и богато, владыка подарил ему первых женщин в харим. И за последние пару месяцев прыщи на лице Алара исчезли окончательно. Эрик с улыбкой смотрел на брата, вспоминая, как при первой встрече принял смугловатый цвет его кожи за слишком сильный загар. Сейчас Эрик уже знал, что в жилах владык Джалира есть изрядная доля крови чернокожих. Тех самых чернокожих, которые иногда нарушали закон и продолжали заниматься людоедством.

Эрик не считал себя лучше или хуже брата. Просто последние месяцы, начиная от беседы с Лагаром Справедливым и заканчивая сегодняшним днём, он не только много думал, но и очень много сравнивал. Он сравнивал себя, свои почти детские воспоминания о родине с её законами и правилами, с жителями дворца, окружавшими его и Алара ежедневно многие годы.

Наверное, это был какой-то момент взросления и понимания: они разные. Это было больно, принять такую идею оказалось непросто, но Эрик почти насильно, но вполне осознанно сейчас впихивал в себя знания о местной вере, сравнивая с тем, что помнил из собственного детства.

Даже идея бога была несколько разной. А уж правила, которые диктовали своим последователям Йезус и Олла, и вовсе различались достаточно сильно. Разумеется, еретиков и безбожников проклинали почти одинаково, но вот отношение к иноверцам было разное. Если церковники считали иноверцев заблудшими душами, у которых ещё есть шанс прийти к истинной вере, то служители храма Оллы считали иноверцев последователями тёмных сил. И в борьбе с ними допускали ложь, предательство и убийство, утверждая, что все, кто не верит в Оллу, не являются истинными людьми.

Чем больше Эрик погружался в знания, тем больше осознавал, как прав был раджан Лагар: нужно уезжать. Сейчас он стоит слишком близко к верхней ступени власти. Хотя друзья Алара ласково улыбаются лигр джангу и поддерживают с ним приятельские отношения, их вера позволяет предать Эрика в любой момент.

Именно сейчас Эрик с трудом подбирал слова, чтобы объяснить причину своего отъезда Алару и ни в коем случае даже словом не задеть его веру.

- На родине у меня остались незавершённые дела, Алар. Сердце моё рвётся от мысли о разлуке… Но я мужчина и свою жизнь должен строить сам.

- Чем плохо тебе здесь, Эрик?! Ты не просто мой друг, ты брат по крови! – Алар сильно понизил голос и пробормотал: - Мама говорит: отец не становится моложе и сильнее…

Они молчали, каждый думал о своём…

Затем Алар снова спокойно заговорил:

- Ты можешь уехать, завершить там дела и вернуться навсегда. Клянусь, я никому не позволю причинить тебе зло, Эрик!

Эрик про себя почти ухмыльнулся, понимая, что своим вопросом Алар сам дал ему подсказку:

- Почему ты заговорил про зло, брат мой?

- Ты же знаешь, не всем нравится, что ты отказываешься принять веру… – голос Алара, начавший произносить эту фразу звучал уверенно, как обычно. Только вот к концу собственной фразы до юного наследника, похоже, что-то дошло…

- Вот видишь, брат мой, ты и сам все понимаешь. Негоже взрослому мужчине всю жизнь прятаться под крылом друга, как испуганному цыплёнку в перьях матери-курицы.

- Но почему бы тебе тогда не сменить веру, брат? Пройди обряд, и я обещаю…

- Стоп! Замолчи, Алар! Ты мой брат, я люблю тебя. Я, не задумываясь, отдам жизнь, чтобы спасти твою… Но каждый из нас получил свою веру от предков. Если мы начнём спорить, чей Господь лучше…

Алар вскочил с подушек, метнулся по комнате, затем подошёл к окну, украшенному восхитительной резной решёткой, и со всей дури впечатал в неё кулак. Брызнули осколки стекла, и на шум немедленно ворвались стоящие за дверями охранники наследника. Поднялся переполох. С пальцев Алара крупными каплями стекала кровь.

***

Когда суматоха утихла, и Эрик с Аларом вновь остались вдвоём в комнате у свеженакрытого стола, Алар как-то устало произнёс:

- Я не буду больше спорить с тобой, брат. И уговаривать тоже не буду… Но у меня болит душа при мысли о разлуке.

- И у меня болит, Алар…

Это был хороший и тёплый дружеский вечер. Они вспоминали, как познакомились и как голодные и замерзающие шли к Джалиру. Как мылись в ручьях и питались пананами, как хранили их сон ночные дежурства Арта и как грызли насекомые...

Сейчас, прожив бок о бок много лет, они могли позволить себе посмеяться над тогдашней собственной неуклюжестью и бестолковостью, над незнанием языков друг друга и общими приключениями. Тема отъезда больше не поднималась ни разу, и лигр джанг, мысленно перекрестившись, понял, что Алар смирился.

***

Эрик замечал, что последнее время Йенс ходит какой-то задумчивый и молчаливый. Но ему хватало собственных забот, и расспрашивать слугу он не торопился. Разговор возник по инициативе Йенса после свадьбы Зангиры.

Наложница еще три месяца назад покинула харим Эрика и ушла в дом почтенной Гуль-Рашид: провести время ожидания. Это самое время ожидания давалось женщинам из харима на то, чтобы убедиться, что нет беременности. И хотя все наложницы принимали противозачаточные отвары, отменить традицию было невозможно: два месяца ожидания считались приличным сроком.

Разумеется, на саму свадьбу Эрика никто не пригласил. Но он уже знал, что от него ожидают хорошего подарка для новобрачных. Потому попросил Йенса упаковать больших размеров сундук тканями и украшениями. Йенсу и досталась почётная обязанность доставить подарок в день торжества.

Дня три спустя, решив, что хозяин успокоился и больше не грустит по Зангире, Йенс аккуратно сообщил:

- Подарок был самым богатым, мой господин. И гости, и новобрачные без