Дикая Роза. Семь лет спустя - Вальехо Хуан Кордес

— Боюсь, что нет.

Роза подняла руки, как бы заслоняясь от чего-то. Некоторое время постояла так, потом стерла с лица растерянность и тихо, но твердо сказала:

— Хорошо. Я еду одна. Но все-таки прошу тебя не задерживаться…

Рикардо медленно побрился, не торопясь принял душ и оделся. Ему было все равно, как пройдет этот вечер, удастся ли премьера «Карнавала», сколько соберется гостей. Он мог бы и вообще не поехать, но это было бы уж слишком демонстративно и непорядочно.

Скопление народа у ресторана удивило и одновременно разозлило Рикардо. Прямо на улице, перед входом, вовсю играли залихватскую мелодию марьячи. Прохожие и туристы обступили музыкантов, глазели на их красные костюмы, разрисованные белыми черепами, и притоптывали в такт бешеному ритму. Гости проходили в ресторан по узенькой дорожке, которую с трудом сохраняли в толпе швейцары и официанты.

Роза кланялась и улыбалась каждому гостю, охотно протягивала мужчинам руку для поцелуя. Рикардо она никак не выделила среди других, только шепнула, что метрдотель проведет его за столик. И хотя все так и должно было быть, Рикардо почувствовал себя обиженным.

И это чувство обиды почему-то усилилось, когда он сел за маленький столик на двоих слева от эстрады, когда все разглядел и убедился, что уже по одному своему интерьеру и оформлению этот ресторан имеет свое ярко выраженное и очень самобытное лицо: вокруг Рикардо уже сидели десятки людей в пестрых и ярких, очень разнообразных одеяниях, и то и дело до него доносились возгласы одобрения и восхищения. И это тоже раздражало его, как и второй оркестр марьячи, находящийся на эстраде и играющий, напротив, мелодию тихую и лирическую.

Легкие закуски, зеленые салаты уже стояли на столах вместе с напитками. Рикардо налил себе в рюмку из пузатого дымчатого графинчика, поднес к губам, глотнул и словно обжегся. «Боже мой, как это можно пить?» Он подозвал пробегавшего мимо официанта и спросил виски. «Извините, сеньор, — ответил тот, — но в нашем ресторане подается только текила!» Рикардо огляделся по сторонам и убедился, что знакомых ему бутылок нигде нет. Но все радостно чокались и выпивали.

Подсел знакомый архитектор с плохо приклеенными длинными усами и сразу же начал говорить комплименты ему и Розе: как все замечательно придумано, какая прекрасная атмосфера, ресторан обещает стать одним из лучших в Мехико. Рикардо наклонился к нему и спросил: «Алехандро, дорогой, а тебя как интеллектуала не смущает, что здесь подают текилу, но не дают виски, что еда здесь не европейская и даже не американская?» — «Помилуй, Рикардо, — удивился архитектор, — это-то и хорошо, просто чудесно, что хотя бы так мы приобщимся к народной жизни, станем ближе к нашим отцам и дедам. Вы с Розой просто молодцы!»

Похоже, так считали и все остальные. Во всяком случае, через час, когда большинство публики танцевало, официанты бесшумно меняли блюда, а Роза наконец-то присела напротив него, к их столику повалили знакомые и незнакомые. Восторг их был неподделен, благодарности изливались потоком. Роза выглядела счастливой, мило краснела и немного смущалась. Рикардо смотрел на нее и на этих людей, говорящих комплименты, и с печалью думал свое.

Он один, один на этом карнавале, на этом празднике жизни. Он не участник его, даже не посетитель, а случайный соглядатай… Вот он сидит рядышком со своей женой и не может даже словом с ней перемолвиться: эти, ее гости, не дадут. Роза сейчас принадлежит только им и рада тому. Если он скажет сейчас: я люблю тебя, давай уйдем отсюда, то она этого ни за что не сделает. Этот проклятый «Карнавал» уводит у него жену, а он не в силах ничего изменить…

Роза как появилась, так и исчезла, будто упорхнула. Рикардо, уже ни на что не обращая внимания, мрачно цедил текилу и не замечал ее вкуса. Вдруг что-то изменилось вокруг него, иной стала сама атмосфера зала. И дело было не в том, что затих оркестр, Рикардо поразила тишина за столиками. Все замерло в ожидании, все глаза смотрели на эстраду. И в этой тишине откуда-то сверху полились дивные звуки, постепенно прожектор высветил лестницу: по ней спускалась и пела глубоким голосом старинную народную песню без аккомпанемента Роза Гарсиа Монтеро. Его жена.

Рикардо знал, что она собиралась исполнить пять-семь песен, не больше. Но вот уже звучала девятая, не считая еще трех песен, повторенных на бис, и ничто не обещало, что на этом все и закончится. Конечно, публика была наполовину приглашенная, заранее благодарная. Но хлопать и кричать «браво!» столь неистово, столь горячо и продолжительно?… Да, все они отбирают у него жену. И что же делать, если Роза без них, без их почитания и аплодисментов, тоже уже не может жить. Какой там бизнес, весь этот «Карнавал» и затевался для того, чтобы было где выступать каждый вечер!

Каждый вечер? А как же он? Так и будет сидеть тут и смотреть?… Роза объявила, что сейчас уважаемые гости могут потанцевать, а она к ним вернется через двадцать минут. Рикардо решил, что сейчас жена придет к нему, но вместо Розы появился улыбающийся Кренкорд в нелепо висящем на нем костюме ковбоя.

— Рикки, старина, позволь поздравить и выпить с тобой!

— Дэвид? Откуда ты взялся?

— Хоть ты и не догадался послать мне приглашение, я все равно здесь. Купил билет, чтобы посмотреть на женщину, из-за которой ты отказываешься сделать карьеру. О, Рикки, я тебя теперь прекрасно понимаю. Это роскошная женщина. Но быть мужем артистки и не иметь много денег — это… Кстати, фирма готова увеличить твою ставку еще на двадцать процентов…

Рикардо поднял глаза. Роза, уже в другом наряде, снова выходила на эстраду под приветственные крики и аплодисменты зала. Он отвернулся от сцены, наклонился к Кренкорду и сказал:

— Завтра в офисе я подпишу контракт.

Кренкорд вздрогнул, как гончая, обнаружившая дичь, потом расплылся в слащавой улыбке и прокричал сквозь оркестр:

— Зачем же завтра, когда можно сегодня!

Как фокусник, он показал, что в его руке ничего нет, потом потянулся к большой бутафорской кобуре на правом бедре, расстегнул ее и вынул оттуда свернутый пополам контракт и паркеровскую ручку.

Рикардо помедлил одно мгновение, а потом размашисто, будто торопясь куда-то, подписал.

Глава двадцать вторая

Сильва играл с Исагирре, в пинг-понг и проигрывал подряд третью партию. Сатурнино не был таким уж сильным игроком, и если бы Мигель захотел, то борьба бы шла с переменным успехом. Но он хотел другой