Квартира №16 - Татьяна Ларина

встал и подошел к небольшой тумбе, где расположился мини-бар. Он налил себе виски и залпом осушил рокс. Потом налил еще бокал и повернулся ко мне. Если бы можно было умереть от душевной боли, я была бы уже мертва. Если бы взгляды убивали, Денис бы меня уничтожал.

— Я не вру тебе, Денис. И никогда не врала. Я слишком сильно тебя любила, чтобы пойти на такое. То заключение действительно было подписано мной, но только я не понимала, что это. Ты же помнишь тот день, когда мама записала меня к врачу? — я посмотрела на парня, и он только кивнул. — Мне было страшно, что гинеколог расскажет маме о том, что я больше не девочка. Но она пообещала этого не делать, только в заключении я должна была расписаться…

— Хочешь сказать, ты его не читала? Подписала, что подсунули? — Денис мне не верил, я это чувствовала, и от этого становилось невыносимо больно.

— Читала, но не понимала. Врачиха сказала, что ты был неаккуратен во время… во время нашей близости.

— Неаккуратен? Да по тому, что там наваяли, я должен был трахать тебя бейсбольной битой!

— Тогда я этого не понимала. К тому же, поверила, что мама ничего не узнает.

Денис шумно выдохнул, допил виски и, налив себе снова, опять сел на стол напротив меня. Он всматривался в мое заплаканное лицо, будто искал в нем разгадку. А я не могла понять, верит он мне или нет.

— Хорошо, допустим, ты ничего не знала. Когда все выяснила? — немного успокоившись, поинтересовался он.

— Сегодня. Я только сегодня все узнала. Нашла твое дело в архиве бюро. Поехала к маме, и она во всем призналась. Все эти годы я думала, что ты меня бросил. Я решила, что тебе наскучило возиться с маленькой девочкой.

— С чего ты так решила? Ты мне нравилась, Лисенок. Чертовски нравилась, — в его голосе проскользнули нотки грусти, но уже не было злости. Кажется, он начинал сдаваться.

— Потому что ты неожиданно отдалился. Сам перестал звонить и писать, говорил, что занят на работе…

— Был занят. Конечно. Твоя мать постаралась и сообщила всем, что я агрессивный, неуравновешенный тип. Напал на парня, чуть ли не ограбил. Меня уволили без компенсации. Нашли к чему привязаться и не доплатили, а мне нужны были эти деньги. Я пытался как-то потребовать нормальный расчет. Прости, но мне действительно было не до тебя и романтических сообщений.

— Ты бы мог мне рассказать, почему же молчал?

— Рассказать?! — Денис снова сорвался на крик, и я стушевалась от его разъяренного вида. — Как я мог тебе рассказать? Тебе, домашней правильной девочке, рассказать, что на меня завели уголовное дело о нападении? Что с позором уволили? Я не хотел отпугнуть тебя!

— Ты бы не отпугнул! — я вскочила со стула и подлетела к Денису, беря его лицо в ладони, поднимая и заставляя посмотреть мне в глаза. — Ты бы не отпугнул. Я бы тебя ни за что не оставила. Я тебя любила! Всем сердцем. Когда ты пропал, до последнего не хотела верить, что ты меня бросил. Я пыталась тебя найти, ходила к твоим друзьям в автомастерскую. Весь день ждала на морозе, но никто так и не пришел. Потом я заболела и две недели лежала дома.

Денис отставил стакан и обнял меня за талию, притягивая к себе. Я чувствовала, как сильно бьются наши сердца, вдыхала мужественный терпкий аромат его парфюма, смешанный с запахом тела. Перед глазами все помутилось, но это было чертовски приятно. Мне казалось, что все эти годы я жила только ради этого момента.

— Ты ходила к моим друзьям? — шепотом переспросил он.

— Да. Первый раз никого не застала. А потом… Потом к нам въехали новые соседи. Они рассказали, где живет хозяин квартиры, я думала, что это ты. Ты же говорил… Но это был другой человек. Другой Денис. Я снова поехала в автомастерскую, но Леша и Андрей вышвырнули меня на улицу. Сказали, чтобы о тебе забыла, и ты не хочешь меня больше знать. Теперь я понимаю, почему они так говорили, но тогда… тогда я подумала, что так ты меня бросаешь. Мне было так больно. Я хотела умереть. За эти годы тебя чуть ли не возненавидела. Но сейчас понимаю, что тебе было хуже. Господи, через что ты прошел. Прости! Прошу тебя, прости!

Я была готова рухнуть на колени, моля его о прощении, но Денис не дал. Он поднял меня за локти вверх и обнял, так крепко и так сильно. Я спрятала лицо у него на груди и разрыдалась еще сильнее. Хотелось остановить этот момент навсегда, чтобы всю оставшуюся жизнь чувствовать его рядом.

— Лисенок, не плачь. Пожалуйста, не плачь.

Его голос был нежным и ласковым, как прежде. Мне нужно было убедиться, что я не ослышалась и это действительно мой Денис. Я подняла лицо, но лишь на миг наши взгляды встретились, потому что в следующий — его губы коснулись моих. Сердце словно рухнуло вниз, живот до боли скрутило, а в висках запульсировало. Медленный и робкий поцелуй постепенно становился глубже, резче, отчаяннее. Я не заметила, как оказалась спиной у его стола, и, как только почувствовала жесткую столешницу, упирающуюся в ягодицы, Денис подхватил меня на руки, усадив на нее. Он стянул с меня кофту, стал осыпать поцелуями шею, а я, нетерпеливо ерзая, обвила ногами его бедра, притягивая к себе. Мои пальчики ловко справились с пуговицами рубашки, а потом замерли, стоило коснуться ремня. Мысль, что это все неправильно, проскользнула в голове, но была успешно позабыта, когда Денис потянул за язычок молнии юбки.

Страсть, что не умирала все эти годы, вспыхнула с новой силой. Как безвольная кукла, какой была с ним в семнадцать лет, я позволила Денису раздеть себя. Совершенно не стесняясь наготы, я снова села на стол и потянулась к ремню его брюк. Он помог мне, быстро раздевшись, и тут же, без подготовки резко вошел. Я вскрикнула от неожиданности, а потом сладко простонала, понимая, насколько идеально он мне подходит.

Денис скинул со стола канцелярию и рамку с фото, которая со звоном разбилась о пол. Он навалился на меня, и я, поддаваясь его напору, опустилась обнаженной спиной на холодную столешницу. Так ему было удобнее. Еще резче. Еще глубже. Еще грубее. Я кричала, не сдерживаясь, посылая к черту всех, кто может нас услышать, а Денис целовал мою шею, ключицы, грудь, нашептывая, как скучал. Он снова и снова звал меня Лисенком, а я