Этот папа нам подходит! - Наталия Веленская

— Не с первого…

— Простите — с той вечеринки, — в усмешке скривил губы Семёнов.

Это конец. Господи, это точно конец… Он не простит меня.

— Я просто хотела, чтобы ты наконец обратил на меня внимание, — говорю я, смахивая с щёк слёзы, — Чтобы ты увидел во мне девушку. Не серую мышку Нину, на которую все привыкли спихивать идиотские поручения в студсовете, а привлекательную, яркую девушку…

— Я видел в тебе девушку, Ник!

— Нет! Ты смог её разглядеть только, когда я нацепила на себя маску и стала другим человеком! — возразила я, — Такая, какая я есть, я тебе была не нужна. А я уже тогда любила тебя. Ещё до той вечеринки.

— Любви без доверия не существует, Ник, — покачал головой Макс. — Дело не в том, что ты мне тогда не сказала про ребёнка. Знаешь, пусть и с огромным трудом, но я могу понять, почему я тогда не вызывал у тебя доверия. Но сейчас… когда мы вновь нашли друг друга. К чему всё это враньё, Ник? Я не понимаю! Пытаюсь понять, но не могу!

— Я просто хотела, чтобы ты меня полюбил. По-настоящему, — тихо говорю я, опуская голову вниз. Я больше была не в силах выдержать этого холодного разочарованного взгляда любимых глаз. — И чтобы ты полюбил Тимку. Не потому, что должен, а потому что… потому что так тебе говорит твоё сердце.

— Я действительно полюбил вас с Тимкой. Всей душой, всем своим сердцем. И знаешь… сейчас моему сердцу очень больно, Ник. Потому что я не увидел, как мой сын сделал свой первый шаг. Не услышал, как он сказал своё первое слово, — сказал Максим, окончательно добивая меня своим признанием, — Я всё пропустил. Столько важных моментов, которых уже не вернуть… И сейчас я живу рядом со своим родным сыном, а он называет меня «дядей Максом». Потому что моя любимая девушка так до сих пор и не увидела во мне мужчину, которому можно доверять. И это очень больно, Ника. Это чертовски больно.

Глава 40

— Никуль, ты извини, что так поздно, — раздался в трубке голос человека, которого я меньше всего ожидала услышать этим вечером. — Я до Максима дозвониться не могу. Нет, он сначала мне ответил. Но когда узнал, что всё в порядке и у меня ничего важного, что-то буркнул и сказал, что потом перезвонит...

Елена Аркадьевна тяжело вздохнула в трубку.

— И не перезвонил?

— Да. И теперь ещё трубку не берет. У меня тут, конечно, не вопрос жизни и смерти. Но послезавтра же у Тимули день рождения. Есть один вопрос по подарку… а этот деловой, понимаешь ли, с матерью общаться не хочет! Ты уж толкни его, чтобы перезвонил мне. Или у него опять дедлайнеры на работе или как их там?

«Нет никакого дедлайна на работе. Это у нас тут... Армагеддон», — хочется сказать мне в ответ, но я лишь прикусываю до боли нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся наружу плач.

С тех пор как Макс ушёл, я запретила себе плакать. Я не хотела пугать и расстраивать Тимку. И уж тем более я не хотела отвечать на вопросы сына, на которые у меня пока не было ответов. Потому что я не знала, что теперь с нами со всеми будет...

Макс попросил дать ему время остыть и побыть одному. После нашего разговора он ненадолго зашел к Тимофею сказать, что должен отлучиться, решить кое-какие дела. И что сегодня на ночь сказку ему будет читать мама. Во время прощания с сыном Семёнов ни разу на меня не взглянул…

Если он хотел наказать меня таким образом за моё молчание по поводу Тимки, то у него это отлично получилось.

— Нет, у них сейчас нет завала на работе, — отвечаю я, стараясь скрыть боль и отчаяние в своём голосе. — Макс сейчас у себя в квартире… Елена Аркадьевна, а, может, я вам смогу помочь? Какой у вас вопрос по подарку?

— Да, я тут заказала в пункт выдачи этого вашего резинового монстра и мультика, про которого Тимофей нам с дедом Колей все уши прожужжал. А он пришёл не того цвета… Я забрала, но теперь сомневаюсь — а вдруг ему не понравится? Может лучше второго тогда закажу уже правильного цвета? Будет у него два этих монстрика. Правда, боюсь, не успеет он к субботе прийти к самому празднику…

— Елена Аркадьевна, не переживайте. Тимофей будет рад любой игрушке из этого мультика, — заверила я женщину, — Вы самое главное, сами приходите с Николаем Андреевичем. Тимка… Тимка очень к вам привязался и будет рад видеть вас на своём дне рождения…

На последних словах я не выдерживаю и громко всхлипываю прямо в трубку, не успевая зажать рот рукой.

— Ника… Девочка моя, ты чего? — ахнула Елена Аркадьевна. — Что случилось?!

— Ничего…

— С Максом что ли поссорились?

— Нет, — всхлипываю я. То, что произошло сложно назвать ссорой. Скорее концом той волшебной зимней сказки, которая ворвалась в мою жизнь в конце года, но растратила свои чары в наступившем новом году. — Просто…

— Никуль, милые бранятся только тешится! Ты же знаешь, какой Макс отходчивый. Может подуется вечерок, потом побурчит пару дней для проформы и всё! Не переживай, моя хорошая, всё наладиться. Вот увидишь! — попыталась поддержать меня женщина.

— Нет… не наладиться, — всхлипываю я. — Он… он узнал про Тимку.

— Про Тимку? — медленно повторила за мной Елена Аркадьевна.

— Да. Вы… ведь тоже уже догадались, да? Поэтому звали меня в гости поговорить по душам? — дрожащим от слез голосом спрашиваю я, при этом чувствуя внутри невероятное облегчение. Наконец-то мне больше не придётся скрывать правду от этой славной женщины, которая всё это время очень тепло ко мне относилась. Даже несмотря на мою скрытность и нежелание с ней сближаться.

— Господи, Ника… Я, конечно, догадывалась, но я не была уверена до конца. У вас же всё так запутано! — воскликнула мама Максима. — Но ты даже представить не можешь, как же я рада!

— И вы… и вы не злитесь на меня, что я скрывала от вас внука всё это время?

— Ника, я не знаю точно, что у вас произошло тогда с Максимом. Но я прекрасно помню, каким он был во время учёбы. И кажется, я понимаю, что именно у вас пошло не так… — вздохнула женщина. — Конечно, я бы всё отдала, чтобы видеть, как все эти годы рос мой внук. Но увы, мы не в силах изменить прошлое. Никуль, жизнь научила меня