Хозяйка гиблых земель - София Руд

– Ты! – вспыхивает гневом Гирдан.

– Дарен, что ты творишь?! – негодует Гай.

– Это лучше спроси, у своего дяди, – рычит инспектор, вытаскивая из кармана смятый документ. – Договор Хельм и Сурэлов! Я нашел его, дядя… в могиле моего отца, которого ты убил!

– Что? – переглядываются Гай и Пайер.

– Ты несешь чушь, идиот! Предатель, поддался на чары врага! – рыкает Гирдан, но Дарен лишь разворачивает документы.

– Хельмы смягчают последствия проклятия и ограничивают их на три поколения. Не совершишь преступления против ведьм, проклятие будет снято! Вот о чем здесь говорится! – рычит Дарен. – Но ты совершил это преступление! И это ты погубил земли, чтобы скрыть от моего отца свои грехи!

– Ложь! Подделка! Ты совсем обезумел! – рычит Гирдан, вынимает из ножен меч, и отблеск света, мелькнувший по лезвию бьет мне в глаза.

В памяти проносится вспышка. Но теперь куда более четкая, будоражащая куда сильнее, чем предыдущая.

Вырывающая из настоящего и уносящая в прошлое. В то далекое, забытое и казавшееся незначимым прошлым…

– Не жмурься, – звучит голос мамы.

– Здесь слишком ярко. Зачем так много блеска?

– Все, что блестит и отражает – то нас и оберегает. Если станет плохо, позови на помощь духов предков.

– А ты когда-нибудь звала?

– Меня природа обделила даром, но не тебя, Элиза, – шепчет мне мама, целует в макушку, а затем воспоминание исчезает так же быстро, как и появилось.

Перед глазами все еще клинок, направленный в Дарена, и его безумный дядя, который выбраться из ямы во что бы то ни стало.

Но я ему не дам! Спасибо за спасение, инспектор!

Мой черед делать ход!

– Я Хельм! – выкрикиваю так, что птицы слетают с далеких деревьев. – И я зову на помощь духов!

Голос громовым раскатом проходится по полю, заставляя всех и каждого обернуться. Люди оглядываются, не понимают, не чокнулась ли я часом, ведь ничего не происходит, а я впервые уверена в том, что нужно сделать.

– Я Хельм! – повторяю свои же слова, глядя в застывшую сталь меча Гирдана Сурэла. – И я зову на помощь духов!

Расходятся в гробовой тишине мои последние слова.

Ничего не происходит. Ничего.

– Что ..за? – возмущается один из Пайер, но тут же застывает, когда меч в его руке начинает ходить ходуном.

Один меч, второй, третий. После и пуговки на камзолах начинают плясать. Заколки дам выскакивают из волос, летят на землю, испуская белые струйки дыма. То тут ,то там возникают образы, как самая искусная голограмма.

Вот оно зеркало Хельмов! Не одно определенное, а все отражающие поверхности, что есть!

Мама не могла его призвать, у нее от природы не было сил. А моих, путь и растерянных, все же хватило!

“Я нашла его, мама, слышишь. Я нашла”, – шепчу нежному образу родной сердцу женщины, сотканной из сизого тумана. Мама…

– Что это? Как? – озираются люди, когда перед глазами то тут, то там “проигрывается” видение как в черно-белом кино.

Молодая женщина с каштановыми длинными волосами, покупает нежно-розовое плать. Не себе, ребенку. Кладет его узел, и улыбнувшись хмурой, подозрительной торговке, покидает старую площадь Аффиса.

На улицах нет еще привычных фонарей. Кое-где горят факелы, и в потемках пустой подворотни одна даже не видит, что притаился враг.

Высокий злобный мужчина выскакивает точно тень. Хватает ее за плечи и встряхивает, как куклу.

– Даю тебе последний шанс, Агата, сделать правильный выбор! – рычит ей сквозь зубы.

– Очернил мое имя и думаешь, что сможешь меня этим сломить? Убери от меня свои грязные руки, Рендал! Иначе я не только Грегори, но и сестре и матери о тебе скажу! И тогда ты узнаешь, что такое черная магия на самом деле!

– А вот это ты зря, Агата. Я своего не отпускаю, и упрямства не прощаю, ведьма! – хватает ее еще крепче, тянет в сторону, невзирая на ее крик, привлекающий все больше внимания.

– Агата?! – выскакивает на порог жилого дома мужчина. Окидыввает взглядом черную улицу, замечая спешащие к дому факелы и силуэты, а затем застывает, увидев врага.

– Сурэл! Опять ты! – кидается Грегори, но дракон выставляет руку, и с кольца срывается вспышка… Она рассекает воздух беззвучно, врезается в грудь Грегори, не дав тому дойти до жены лишь несколько шагов и… все.

Грегори падает замертво, окруженный сиреневыми искрами.

– Нет! – кидается Агата. Но дракон оттягивает ее в сторону.

– Сюда, люди! Сюда! Вы были правы! Она черная ведьма! Взять ее, сжечь! – орет он.

А Агата лишь смотрит на тело убитого мужа. Рвется к нему. Пытается призвать силы, чтобы его оживить.

Но ведьмы – не боги. Мертвое не вернешь…

– Ты… ты… – шипит она на Сурэла, когда ее хватают и тянут прочь от тела мужа.

– Закройте ведьме рот, не то проклянет! – рычит Сурэл и скалится, довольный своей победой, пока другие тащат ее к уже готовому к столбу и приматывают тугими вонючими веревками.

– Ты пожалеешь, что предпочла не меня, ведьма! – шепчет он ей.

Сам, собственной рукой подносит факел к хворосту, костер. И она горит. Воет от боли, пока площадь заполняет блевотный запах жареной плоти и волос. Пока с ее рта не спадает проклятый кляп…

– Ведьму захотел, Сурэл?! Так всю жизнь и страдай от этой жажды! А если хоть раз одну из нас возьмешь, в диких муках ты умрешь! Будь проклят, Сурэл! И весь твой род вместе с тобой! – кричит она, и волна пронзает Рендала, вписываясь в блестящие от огня пуговицы его камзола.

Впивается иглами в его прогнившую душу.

Убийца падает, орет.

А ведьма хохочет, сгорая в огне… В полном безумии, отражающемся в звенящих стеклах ближайших домов… в Зеркалах Проклятия. В Зеркале ведьмы Хельм…

Глава 53. Хельм

Одна вспышка заканчивается, оставляя в горле такую горечь, что хочется плакать… Начинается другое видение.

Небольшой дом, три женщины разных возрастов и хнычущая малышка в колыбели, подвешенной за крюк к деревянной балке потолка.

– Мы должны отомстить за ее мать! Агата заслужила справедливости, а ее дочь и мы должны очистить имя. Объединимся, призовем Зеркало, покажем правду в столице! – велит самая старшая из них, но в дверь раздается стук.

Три хозяйки тут же замирают. Переглядываться, а в глазах горит страх. Они знают, что там… за дверью – драконы.

– Мы не причиним вреда. Мы хотим переговоров, – раздается усталый, но грубый голос.

Хельмы напуганы, но понимают, что спрятаться им не удастся. Бабка нехотя отпирает дверь. Ей страшно, но обида за убитую дочь куда сильнее.

– Еще и посмели явиться, Сурэлы?! –