Ведьма. Право на любовь - Татьяна Андреевна Зинина

– Нет, Бран, – сказала она. – Ты мне поможешь. Без тебя в это дело вообще лучше не соваться.

– Я не могу оставить Мегги. А если нас с тобой поймают, Магнолия останется без защиты.

– Значит, всё-таки влюбился, – насмешливо протянула Лекса. – Влип, как мальчишка. Может, ещё женишься? Остепенишься? Продашь дом в империи, за который так долго расплачивался, купишь здесь особнячок, начнёшь выращивать кабачки и помидоры?

– Пока я всего лишь хочу обеспечить Мегги безопасность, – ответил я невозмутимо.

Лекса снова посмотрела на меня, но в этот раз разглядывала как-то особенно внимательно.

– Ты переспал с ней. Распечатал девочку, – бросила она, оскалившись. – Слушай, а может, мне поделиться с ней опытом? Рассказать, что именно ты любишь? Уверена, ей пригодится эта информация. Будет знать, как развлекать тебя в постели.

На мгновение я представил себе, как Алексис рассказывает Магнолии всё это… как каменеет такое счастливое личико моей ведьмочки, как гаснет её взгляд, и в нём появляется обида. Ведь проклятийница может и не сказать, что это было ещё до нашей с Мегги встречи.

– Шантаж? – проговорил я холодно.

– Ты отказываешь мне в помощи, когда я в тебе нуждаюсь. А я хочу совсем другого. Бран, – она села ровно и даже книгу отложила. – Помоги в последний раз. И я больше к тебе не обращусь. И Магнолии твоей ни слова не скажу о нашем с тобой постельном прошлом.

– Лекса…

– Подожди. Твой отец, между прочим, поддержал мою идею выкрасть артефакты. Он даже предложил сделать всё в субботу. На выходных поедете с Таем и Мегги к родителям в столицу, и, пока мы с тобой будем заниматься делом, Тайрис и Остин присмотрят за Магнолией. Ей ничего не будет угрожать. И нас тоже не поймают. Артефакты хранятся во дворце, испещрённом тайными ходами, которые могу открыть только я. Риск минимальный.

Я не спешил отвечать. Интуиция кричала, что соглашаться нельзя, но при этом одну Алексис отпускать на это дело тоже не стоит.

– Я уеду завтра. Соберу информацию. Прогуляюсь по старому дворцу, – продолжила она. – Всё подготовлю. Когда ты приедешь, составим план и легко воплотим его в жизнь. Бран, пойми, без этих артефактов у меня ничего не получится. А они точно защищены, как настоящие сокровища, и без тебя их защиту не вскрыть.

Мне нечего было ей ответить. С одной стороны, я понимал, что должен согласиться, но с другой… не хотел. Всё во мне противилось этому, хотя деньги на кону стояли хорошие. Но даже их мне брать не стоило. Знал бы изначально, что работать придётся на Алексис, не принимал бы никакой аванс.

– Двадцать тысяч, – сказала Лекса, будто услышав, о чём я думаю. – Сверх тех, что ты уже взял.

– Да откуда у тебя столько? – выпалил я.

– О, у меня есть намного больше, – рассмеялась она. – Ты же никогда не интересовался, сколько я беру за свои услуги, а проклятия стоят очень дорого.

Сумма была более чем приличная, и всё же рисковал я слишком многим.

– А ещё я дам тебе гарантию, что Тайрис, влюблённый в мою сестру, сможет жениться на ней, и никто им не помешает, в том числе, матушкина клятва.

– Так уверена, что сделаешь герцога Дартского следующим канцлером? – спросил я хмуро. – Брось, Лекса, вероятность такого исхода крайне мала.

– У меня на этот случай есть запасной план, который обязательно сработает. Но мне нужны артефакты рода, – ответила она. – Подумай…

– Ты же не оставляешь мне выбора, – в моём голосе звучало неприкрытое обвинение.

– Потому что ты нужен мне, Бран. Нужны твои таланты.

Стоило всё хорошенько обдумать, взвесить риски, просчитать последствия. Но даже без всего этого я уже знал, что соглашусь. Не смогу поступить иначе.

Великие Стихии, а ведь раньше мне было куда проще идти на риск. Я часто вообще не задумывался о том, какими проблемами могут обернуться мои дела. Но сейчас всё слишком изменилось. Ведь тогда я был один, а теперь… Теперь со мной Мегги, Тай, даже мама, отец и Кайли. Теперь мне есть, что терять, а терять совсем не хочется. Я же только сейчас начал осознавать, что значит жить нормальной, полноценной жизнью. Даже вон в академию поступил.

Увы, прошлое так легко не отпускает никого и никогда.

– Хорошо, Лекса. Я согласен. Но после этого хочу завязать с воровством, – проговорил я, впервые озвучив вслух то глобальное решение, что уже несколько дней вертелось в голове.

Я, наконец, решил дать самому себе шанс попробовать жить легально. Тем более, сейчас у меня новое имя, считай, новая личность в новой стране, и для перемен в жизни как раз самое удобное время. Можно сказать, сами боги вместе со стихиями дают мне шанс, и упустить его никак нельзя.

Думал, услышав от меня такие слова, Лекса рассмеётся. Но она только как-то по-доброму улыбнулась и кивнула.

– Понимаю тебя, – сказала подруга. – И даже вижу причины, которые привели тебя к такому решению. Судя по всему, наша малышка Мегги, действительно, глубоко влезла в твоё сердце и душу. И… прими совет, расскажи ей сам, что было между мной и тобой. Не нужно давать мне, или кому бы то ни было, возможности сделать из твоих прошлых ошибок рычаг давления. Поверь, правду, сказанную тобой, она примет гораздо легче. Всегда.

Я знал, что нужно поступить именно так, но пока даже не представлял, как отреагирует Магнолия. И всё же… мне придётся сказать ей не только о прошлых крайне странных отношениях с Алексис, но и о том, что в выходные мы едем в столицу.

Поймёт ли она? Примет ли? Не знаю. Но и сеять между нами ложь я тоже не хочу. Права Алексис, нельзя оставлять за спиной рычаги давления для врагов. У меня никогда не было никого настолько родного, как Мегги и Тай. Я никем никогда не дорожил. Но если с братом меня крепко связывали узы магических близнецов, то с Магнолией нас держали рядом только наши желания и эмоции, наше доверие, которое хоть и было пока хрупким, но крепло с каждым днём. И сейчас я больше всего боялся потерять мою ведьмочку.

Любовь ли это? Понятия не имею. Мне это странное слово всегда казалось выдумкой наивных юнцов. Да, когда-то я думал, что влюблён по уши, и тогда это чувство больно хлестануло по моей гордости и заставило разочароваться во всех аристократках разом. Но то, что я чувствовал сейчас к Магнолии, было в тысячи раз глубже и сильнее того глупого первого чувства. И, кажется…