Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

Цзыдань как-то сказал мне, что даже на смертном одре его мать не убивалась горем… она устало закрыла глаза и заснула навсегда.

В дождливую ночь протяжно гудели колокола, в покоях императрицы скорбели по умершей. Цзыдань стоял перед гробом на коленях, по его лицу тихо бежали слезы. Я долго стояла за его спиной, а когда он меня заметил, протянула ему шелковый платок. Он поднял на меня взгляд, и его слезы упали на мою руку. Тонкий, почти прозрачный шелк от влаги чуть сжался – то были складки, которые уже невозможно было разгладить. Я утерла его слезы, а он обнял меня, прижал к себе и попросил не плакать. Я и не заметила, что пролила гораздо больше слез, чем он.

Прижавшись к его худому телу, я всю ночь простояла с ним на коленях. С тех пор я прячу этот шелковый платок на дне шкатулки под замком, запечатав каждую складку, хранящую слезы Цзыданя.

Цзыдань лишился матери, и в огромном дворце ему больше не на кого было положиться. Пусть я была еще совсем молода, я понимала всю важность материнской любви.

С тех пор как мой отец стал канцлером, с каждым днем положение наследного принца укреплялось. Хотя жена наследника престола была из рода Се, она попала в его немилость. Император любил Се-фэй, к своему младшему сыну Цзыданю испытывал жалость, а тетю он уважал и в то же время остерегался ее. Ради любимой наложницы он мог отвернуться от покоев императрицы, но не мог поколебать устои Восточного дворца – опорой страны был наследный принц.

Делами жен и наложниц во дворце занимался лично император, а вот что до соперничества между двумя влиятельными семьями при дворе – это уже было делом государственного масштаба. Семья Се многие годы враждовала с моей семьей. Самой главной соперницей моей тети была Се-фэй. Но в конце концов семья Се лишилась власти – все, кто когда-либо пытался перейти дорогу роду Ван из Ланъи, редко заканчивали хорошо.

Род Ван из Ланъи существовал с самого основания страны. Дочери из рода Ван из поколения в поколение выходили замуж за принцев императорской фамилии, а потому обладали безграничной властью. Это самый влиятельный и богатый род в стране, из которого вышли самые уважаемые мужи и ученые.

Начиная с рода Ван и до самого Су-цзуна [34] опорой страны выступали также роды Се, Вэнь, Вэй и Гу.

Давным-давно три вана [35] вступили в сговор с внешним врагом и подняли восстание. Война длилась семь лет, сыны влиятельных домов охотно отправлялись на поле боя. В те времена никто не думал, что война продлится так долго. Дети аристократов в нарядных одеждах на норовистых скакунах во весь опор мчались на битву за подвигами и заслугами, жертвуя вечности и пескам сражений свои таланты, горячую кровь и юные жизни.

После большой войны жизненные силы благородных родов иссякли. Военные походы уничтожили сельскохозяйственные угодья, и люди были вынуждены покинуть свои дома. Затем случилась сильнейшая засуха. От голода и войн погибли десятки тысяч невинных людей. Дети из знатных родов не знали, как сеять хлеб и убирать урожай, они кормились за счет земельных налогов. Огромные семьи остались без финансовой поддержки и в одночасье ослабели.

В лихолетье ханьские [36] воины быстро нарастили военную мощь. Прежде скромные воители, которых презирали и унижали, приблизились к власти и теперь могли соперничать с влиятельными домами.

Славная эра процветания безвозвратно ушла. За несколько десятков лет войн влиятельные семьи терпели неудачу за неудачей, их власть была полностью подавлена. В конце концов осталось несколько семей, таких как Ван, Се и Вэнь. У них хватало сил бороться с внешним врагом, но и между ними постоянно возникали распри. Среди них наибольшее влияние имели род Ван и род Се.

Род Ван обладал огромной властью везде – от родного города Ланъи до столичного императорского двора, от внутренних покоев дворца до шатров подле пограничных застав. Род Ван – сложный и запутанный, подобный переплетенным в глубине земли корням, стал основой династии ныне правящего императора. Род Ван мог похвастаться не только влиятельными потомками, выдающимся канцлером, но и военной властью. Мой отец – высший сановник двух династий – не только был удостоен должности канцлера, но и обладал титулом Цзин-гогун [37]. Что до двух шуфу, то один из них командовал столичной гвардией и подчинялся генералу Вану, второй занимался речными перевозками соли недалеко от Цзяннани [38]. А у их отца было очень много учеников, от чиновников до обычных граждан, что разбрелись по всей стране. Если кто-то и захочет пошатнуть мой род, боюсь, что это не под силу даже императору.

Только после смерти Се-фэй я поняла, как влиятельна и опасна моя семья Ван. По высочайшему указу Цзыданя сразу выслали из дворца. Согласно церемониалу, после смерти матери принц обязан нести траур в течение трех лет. Прежний император соблюдал этот церемониал не так строго – зачастую после смерти родственника траур держали не дольше трех месяцев, а по истечении этого срока император мог послать кого-нибудь на замену. Однако если принц хочет жениться, он обязан нести траур три года.

После смерти Се-фэй императрица велела Цзыданю лично отправиться в императорскую усыпальницу, чтобы нести трехгодичный траур по матери. Я была поражена дерзостью тети: много лет она никак не могла избавиться от Цзыданя, как от занозы в глазу, а теперь, когда Се-фэй скончалась, она уже ничего не боялась.

Сколько бы я ни стояла на коленях перед дверями в Чжаоян, сколько бы ни умоляла ее передумать, тетя меня не слушала.

Я прекрасно знала, что тетя никогда не хотела, чтобы дочь из рода Ван вышла за Цзыданя, она не желала, чтобы родной сын Се-фэй благодаря этому браку получил еще больше покровительства. Но Цзылун-гэгэ уже был наследником престола и неизменным хозяином Восточного дворца, а Цзыдань не собирался нарушать мир, у него не было и мысли о посягательстве на трон. Я не понимаю, чего именно боялась моя тетя. Она даже не позволяла ему исполнять свой сыновний долг перед отцом-императором [39]. Ей нужно было как можно быстрее прогнать его подальше и отнять у меня.

Впервые в жизни я не верила, что женщина, которая носит фениксовую корону [40], – моя родная тетя. Я стояла на коленях перед дверями в Чжаоян до поздней ночи, чем встревожила мать, но тетя все же