Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

– Нет! Не буду!

Сердце охватила ярость, я мелко задрожала. С трудом подавив дрожь в голосе, я спросила:

– Тетя знает, что самое дорогое в моем сердце, так отчего же я должна отказываться от этого?

– Потому что у тебя есть кое-что более ценное.

Взгляд ее был холоден, словно ледяные воды.

– Что же? – сдерживая слезы, спросила я. – То, что так дорого тебе, тетя, едва ли интересует меня!

В ее глазах самое важное – это положение, власть и статус наследника престола. Какое мне до этого дело? Какое это имеет отношение к Цзыданю?

– Возможно, каждый человек ценит свое, возможно и то, что интересы людей разнятся. Но есть то, что всегда было важно для меня в прошлом и что остается важным и навеки. И это неизменно из поколения в поколение. Что же это? Самое важное. Самое ценное.

Она спрашивала у меня, но как будто обращалась к себе. Казалось, взгляд ее холодных глаз пронизывал меня насквозь и устремлялся куда-то далеко, в другие времена. Голос ее слегка охрип.

– Некогда в моей жизни тоже был человек, которого я очень любила. Он был радостью всей моей жизни и моим горем… Радости и печали принадлежат только мне. Но есть то, что я могу приобрести, и то, что могу потерять, что-то, что тяжелее моих личных радостей и горестей. И это будет со мной до конца моих дней. Честь семьи.

Честь семьи.

Я прекрасно знала, что это значит, но в тот момент мне показалось, что я впервые в жизни об этом услышала. Как только эти слова сорвались с ее губ, мое сердце стало гонгом, по которому ударил гигантский молот. Из уголков глаз тети побежали слезы, но взгляд ее оставался твердым и решительным. Она медленно продолжила:

– В тот год только закончилась война, при дворе царствовали четыре фамилии, но никто не желал уступать другому. Тогда мой старший брат женился на старшей принцессе Цзиньминь, но этого союза было недостаточно для поддержания власти семьи Ван над другими домами. Затем моя вторая тетя вышла замуж за Цинъян-вана – он был гораздо старше нее, но обладал огромной военной мощью. Я же должна была стать самой добродетельной и красивой женщиной – женой наследника престола, хозяйкой центрального дворца, чтобы подлинно поддерживать власть и авторитет семьи Ван, превзойти заклятых врагов, подавить их и спасти наш род от краха. Будь иначе, как бы ты сегодня наслаждалась роскошной жизнью?

Перед глазами потемнело, и мир, некогда похожий на сияющее царство бессмертных, потускнел, обнажив угнетающую серость. Я никогда не думала о том, что за брачным перстом судьбы моих родителей и за материнской заботой тети скрывалась самая настоящая беспомощность. Всю жизнь я жила за стеной иллюзий и грез.

Когда однажды в стене появится первая трещина, она, покоряясь обстоятельствам, поползет дальше, пока стена не разлетится на мелкие кусочки.

У меня не было сил слушать дальше, не было сил думать обо всем, что тетя мне наговорила, но я была вынуждена погружаться в холод ее глаз и внимать ее уверенному, проникновенному голосу.

– А-У, мы родились в славное время и росли в лучшие годы. Не считая дочерей императора, дочери нашего рода самые благородные и уважаемые во всем мире [62]. Ты тоже среди них, просто еще не до конца это понимаешь. Я столько лет живу во дворце. Я жила в Восточном дворце, теперь мой дом – дворец Чжаоян. Сколько я видела печалей, сколько радостей, сколько взлетов и падений! Знаешь ли ты, сколько в этих стенах женщин скромного происхождения, лишившихся в свое время власти? Они тщетно скитаются в бесконечных внутренних покоях дворца. У муравьев жизнь лучше, чем у них! Стоит тебе лишиться власти, из какого бы влиятельного рода ты ни была, оставшись без средств к существованию, ты упадешь ниже простолюдинов!

Глядя мне в глаза, тетя продолжала, чеканя каждое слово:

– Все, чем ты гордишься, твое положение, твой облик, твои таланты – все это дала тебе семья. Не было бы ее – не было бы ничего ни у тебя, ни у меня, ни у наших потомков. Пользуясь этими благами, мы должны взять на себя ответственность и отстаивать честь семьи.

Слава и ответственность. Оказывается, у счастья была цена.

Я опустилась на колени и была не в силах пошевелиться, не в силах сделать хотя бы вдох. Тело бросало то в жар, то в холод. В сердце бушевал огонь, но руки и ноги словно погрузили в ледяную воду. Мужчина, что провел со мной все беззаботные годы во дворце, не сможет жениться на мне. На ком же тогда он женится? Меня охватила кромешная безысходность. Я не хотела знать, кто отнимет его у меня, и все-таки спросила:

– Если не Цзыдань, то кто?

Тетя смотрела на меня печально и холодно.

– Юйчжан-ван Сяо Ци. Он желает взять в жены дочь старшей принцессы и сделать ее своей наложницей.

Благородный муж

Чуть покачиваясь, императорская повозка с колокольчиками покинула двор. Многослойные шторы не пропускали внутрь свет, в темноте ничего не было видно. Как не было видно и холодной земли, по которой мы ехали.

Выйдя из дворца, я утерла слезы, выпрямила спину и проводила тетю взглядом. Затем я неторопливо, с гордо поднятой головой покинула Восточный дворец, прошла через врата и спокойно села в императорскую повозку. В тот момент я решила для себя: никаких слез, никакой постыдной слабости… пока не опустились шторы, пока тени не окружили меня… пока я, наконец, не осталась одна. Силы, которые помогали мне дойти до врат дворца, оставили меня, и тело сковал невероятный холод. Я безвольно опустилась на скамью, усыпанную мягкими парчовыми подушками. Разум мой опустел, мысли словно окутало густым безбрежным туманом. Я ничего не понимала, ничего не видела… Мы уже далеко отъехали от Восточного дворца, но голос тети до сих пор ясно звучал в моей голове. Каждая ее фраза, каждое ее слово будто врезались в мое сердце острием ножа. Так глубоко и так больно.

Я сложила руки и впилась ногтями в ладони, но физическая боль не смогла избавить от спирающего грудь удушья. Я попробовала глубоко вздохнуть, но каждый вздох давался с огромным трудом. Казалось, что я тону в необъятной тьме.

Я схватилась за тяжелые шторы