Династия Скоген - Каролин Валь

его лице отразилась тревога, а голубые глаза с беспокойством смотрели на меня, словно пытались уловить каждую деталь. Словно он искал на нем ответ. Но он ничего не найдет, потому что ответ пустил корни глубоко во мне.

– Мы… Прости. Я думала… – Я с трудом выдохнула, а сердце бешено застучало. – Будем честны, у нас с тобой не было особых шансов, разве ты так не думаешь? Как это могло бы быть? Ты живешь в Осло. Ты продолжишь там свою жизнь, с «КОСГЕН». Возможно, в будущем возглавишь эту организацию. А кто я? – Я машинально расправила плечи. – Деревенская девочка, не имеющая отношения к твоей настоящей жизни.

– Если ты действительно так плохо думаешь о себе или считаешь, что я так плохо думаю о тебе, значит, ты сильно ошибаешься, – резко ответил Сандер, его счастливый взгляд растворился. Теперь в его глазах была лишь сталь. И неверие.

Прежде чем я успела что-то ответить, он положил руку на мою, лежащую на рычаге переключения скоростей. Я бросила на него удивленный взгляд. Мое напряженное лицо немного расслабилось, я это чувствовала. Это простое прикосновение вызвало во мне восторг и настоятельное желание большего.

Кажется, Сандер почувствовал мое состояние. Его большой палец нежно коснулся моей кожи, и тепло разлилось по всему моему телу, проникая в самые глубины души, пробирая до костей. Очень глубоко. Везде.

– Я не собираюсь уезжать насовсем.

На моих губах появилась грустная улыбка.

– Это я уже слышала.

– Нет, это не слышала. – Он был хуже и опаснее Торбена. Я потеряна, и спасти меня нельзя. Ну вот.

– Что именно произошло? – спросил Сандер, и на его лице мелькнула едва заметная тень, словно он с трудом сдерживал гнев. Однако я не понимала, почему он так раздражен. Потому что я отталкивала его от себя? Но ведь это он уходил.

– Он был участником похода, мы провели много времени вместе. Занимались сексом. А потом он ушел. И больше меня не искал.

– Он сделал тебе больно. – Я с трудом расслышала опасную нотку в его голосе, но звучал он так, словно Сандеру очень хотелось сломать тому парню кости.

– Да, – это чертово слово-нож, которое может погрузиться глубоко. – Не физически, а вербально и эмоционально. Это был неожиданный удар, который… от которого было очень больно, – преуменьшение столетия.

– Что он сказал? – спросил Сандер. Не настойчиво, не любопытно, а в его чуткой манере, которая вновь толкнула меня за грань отчаяния.

Мне нужно отдалиться от него, а вместо этого меня тянуло снова броситься Сандеру в объятия. Пришлось приложить все усилия, чтобы сосредоточиться на дороге перед нами, и тут, к своему ужасу, я поняла, что уже через пару километров мы прибудем в аэропорт.

– Не нужно говорить об этом, если не хочешь, – добавил Сандер.

Я покачала головой.

– Нет, все в порядке. Он сказал, цитирую: «Нора, да ладно тебе. Мы хорошо потрахались, это был просто фантастический секс. Мы повеселились, но не более того».

Сандер хранил молчание, но я ощутила внезапный холод, когда он отстранился от меня и глубже погрузился в кресло Берты. Все во мне протестовало жгучим огнем.

– Вот же придурок, – единственная фраза, процеженная сквозь сжатые зубы.

– Ага, это было… дерьмово. Он был дерьмовым, но я не сразу это осознала. Все было по обоюдному согласию, но я чувствовала себя обманутой. Он много льстил мне и обвел вокруг пальца. Это было просто отвратительное поведение.

– Не просто. Вы могли раньше все выяснить, если бы он сразу сказал, что речь шла только о сексе. Если бы он сказал, – проворчал Сандер, и его голос звучал как угрожающий рык.

Я была слишком взволнована, слишком отвлечена, чтобы понять, почему Сандер так на это реагирует.

– Ладно, – он сделал глубокий вдох. – Нора, мне жаль, что тебе пришлось такое испытать, но я не похож на него. Ничуть. И я надеялся, ты это понимаешь.

– Да, понимаю, – ответила я. Мы ходили кругами. Я понятия не имела, как объяснить ему, чтобы не сделать больно.

Падение случится рано или поздно. Но Сандер уже проник в самые глубины моего сердца, глубже, чем когда-либо мог Торбен.

– Но нас настигнет повседневность. Мы станем реже связываться и… в какой-то момент ты меня забудешь. – Прозвучало не горько, а просто как констатация факта.

– Нет, такого не будет. И я в любом случае не могу тебя забыть.

– И как ты себе это представляешь?

– Серьезно? – спросил он раздражающе безразличным голосом. – У меня нет плана. Я не знаю, как это должно работать. У меня просто есть ощущение, что это может сработать. И что мы должны дать себе один шанс, прежде чем задушим наши чувства на корню. Все наше общество и так уже достаточно испорченное. Как думаешь, сколько людей из моего круга общения отказываются от отношений просто потому, что их не устраивает какая-то мелочь? Или подруги моей сестры. Многие выбрасывают на ветер идеальных кандидатов, потому что у кого-то не тот цвет волос или рост. А мы? Нора, я… – Сандер глубоко вдохнул, его широкая грудь напряглась, прежде чем он снова выдохнул. Он молчал. Во взгляде застыла настороженность, смешиваясь с серебристым синим цветом его глаз, недоверчивый блеск, словно кто-то посеял в нем сомнения. Сандер молчал. Обдумывал. Ждал.

Снова тяжелый вздох.

– Или речь не об этом?

– Что ты имеешь в виду?

Сандер застыл, словно изваянный изо льда. Я бросила на него изучающий взгляд и одновременно заметила табличку аэропорта, мимо которой мы проехали. Уже недалеко.

Его лицо было пугающе холодным, почти далеким, и я видела, чувствовала и догадывалась, что он ускользает от меня. Словно рыба, которую я хотела поймать голыми руками.

Я надеялась на совсем другое.

– Все дело в скандале? – спросил он. На лице читался вопрос: неужели я говорю все это только для того, чтобы не ранить его?

Я уже открыла было рот, чтобы запротестовать, но слова прилипли к языку. Ни звука не сорвалось с моих губ, а мысли были в смятении, словно сражались друг с другом за право на существование.

Решение легло мне на плечи, словно кто-то прошептал его на ухо, вселяя надежду.

Я вздрогнула от неожиданной мысли. Мне стало тошно, и я лишь крепче схватилась за руль. Никто такого не заслужил, а особенно Сандер. Точно не Сандер. Меня накрыла волна стыда.

Если бы здесь была Ада, то она, скорее всего, промыла бы мне мозги. Объяснила бы, насколько детской была такая идея, что нужно поступить по-другому.

Но здесь не было никого, кто мог бы помочь мне правильно