Две хризантемы - Рико Сакураи

Гендзи не удержался от слез. Госпожа Аояги терпела из последних сил, храбрившись перед отъездом сына и внуков. Молодая императрица же не соблаговолила проводить ни мужа, ни детей.

…Забрезжил зимний рассвет, час Дракона вступил в свои права. Войско под предводительством господина Токугавы, император Гендзи в отдельном экипаже с детьми и кормилицей, его наложницы – также в экипажах, казначей с государственной казной в крытой повозке под пристальным оком охраны и немногочисленная прислуга были готовы к длительному походу.

Вскоре восемьсот воинов, повозки с фуражом, прислугой и провиантом, а также четыре экипажа двигались вдоль Первой линии по направлению к городским воротам, дабы покинуть спящий Киото.

Путь от Киото до Секигахары можно было преодолеть за один день. Император рассчитывал, что к вечеру, в час Собаки, войско, домашние и прислуга достигнут убежища.

На протяжении всего пути сыновья императора молчали, они не привыкли вставать рано и оттого весь день чувствовали себя вяло, теперь же, когда на горизонте появилась Секигахара, и вовсе засыпали.

Токугава Иэясу, как человек весьма предусмотрительный, отправил отряд верных людей в Секигахару сразу же после заседания военного совета, дабы те привели замок в надлежащий вид перед приездом императора и его семьи. Поэтому, как только экипаж Гендзи миновал мост, перекинутый через ров с водой, въехав во внутренний двор, в замке закипела жизнь. Прислуга, ожидавшая приезда императора, была во всеоружии: комнаты и парадные залы приготовлены, жаровни щедро отдавали тепло, согревая прибывших, ужин только и ждал того, чтобы его отведали.

Гендзи остался доволен предусмотрительностью господина Токугавы, о чем не преминул заметить.

Император прошелся по замку: в последний раз он приезжал сюда почти двадцать лет назад, еще при жизни отца. Секигахара никогда не была резиденцией императорской семьи, а лишь местом, где можно уединиться, отдохнуть от государственных забот и поохотиться в горах.

Гендзи невольно вспомнил, как последний раз с отцом стрелял из лука по жирным фазанам, которые здесь когда-то водились в избытке.

Покуда кормилица заботилась о наследниках, утомленные дорогой наложницы также предпочли уединиться в своих покоях, император поднялся на стену замка, увы, она была не столь высока, как хотелось бы. Неожиданно Гендзи вновь посетила мысль, что он беспечно жил последнее время, даже не задумываясь над судьбой детей, не говоря уже о государстве.

Вокруг замка раскинулся военный лагерь из множества шатров, горели костры. Гендзи вдохнул холодный воздух, наполненный тревогой и дымом, ему стало невыносимо одиноко и страшно…

– Как я мог?! – сокрушался он. – Отец бы стыдился меня… А если клан Тосингура не поддержит меня? Лучше об этом не думать…

Он еще немного постоял и, минуя дозорные посты, направился в свои покои.

Глава 7

С раннего утра император занимался государственными делами. Его секретари составили послания к кланам Тосингура, Ямана и Акамацу, которые Гендзи скрепил своей подписью и печатью. Все эти кланы когда-то были союзниками Оды Нобунаги и поддерживали покойного императора. Правда, многое с тех пор изменилось, но Гендзи, подписывая обращения к князьям, надеялся на их поддержку.

Замок клана Тосингура располагался относительно недалеко от Секигахары, всего на расстоянии четырех ри. Поэтому Токугава Иэясу отправился лично к Тосингуре Корэмицу в сопровождении отряда самураев, дабы склонить его на сторону императора; кланам Ямана и Акамацу направили гонцов с посланиями.

…Дорога петляла вдоль озера Бива, господин Токугава несколько отвлекся от тягостных мыслей и залюбовался местными пейзажами. Приближался час Овна, когда посланники вступили во владения князя Тосингуры Корэмицу и вскоре достигли его родового замка.

Замок выглядел почти так же, как и Секигахара, убежище императора. Клан Тосингура никогда не славился богатством, но вот искусными воинами – пожалуй.

С приближением к замку Токугава Иэясу подыскивал веские аргументы, которые смогли бы склонить князя на сторону императора. Дозорные со стен замка заметили приближение отряда из двадцати самураев и были готовы поднять боевую тревогу, но зимнее солнце пробило серую небесную завесу, осветив своими лучами императорские штандарты.

Начальник замковой стражи поспешил с докладом к главе клана:

– Господин, на подходе к замку отряд из двадцати самураев. Передовые держат императорские штандарты.

Тосингура совершенно спокойно заметил:

– Мои верные люди доложили, что в Секигахару ждали прибытия высоких гостей. Видимо, кто-то из императорского дома решил нанести мне дружеский визит. Откройте ворота.

Отряд Токугавы Иэясу беспрепятственно проследовал на территорию замка, самураи спешились.

Тосингура Корэмицу поспешил навстречу к посланнику императора:

– Я приветствую вас в замке Тосингура. Надеюсь, вы прибили с добрыми вестями?

Токугава Иэясу подошел к князю, поклонился и вручил ему императорский свиток:

– Я, Токугава Иэясу, Верховный командующий императорской гвардией.

– Прошу вас, господин Токугава, – Тосингура направился к распахнутым внутренним перегородкам, – следуйте за мной.

Князь и Токугава расположились в небольшом скромном зале, который отапливался посредством нескольких жаровен, каллиграфические свитки украшали деревянные стены. Токугава быстро сориентировался, о чем именно следует говорить с хозяином замка.

– Сёгун намеривается захватить Киото и провозгласить себя императором, – сказал он и отпил теплое саке из глиняной чашки.

– С тех пор как в государстве существует двоевластие, сёгуны постоянно стремились к трону Аматэрасу. Видимо, его сила столь притягательна, что невозможно устоять… – резонно заметил Тосингура.

– Император располагает сведениями, что Тоётоми собирается выступить из Исиямы в середине этой луны. Времени осталось слишком мало, я мог бы долго расточать перед вами светские любезности, но, увы, сейчас это непозволительная роскошь. Не скрою – императору нужна помощь, иначе он и его наследники погибнут, – продолжил Токугава.

– Эти сведения достоверны?

– Да, несомненно.

Князь многозначительно хмыкнул:

– Много лет я ждал, когда же император Гендзи осмелится выступить против ненавистного Тоётоми, погубившего клан Ода и его соратников. Пятнадцать лет минуло, прежде чем он из юноши превратился в государственного мужа, – поздновато… А ведь мы почти ровесники…

Посланник замер: что это значит – отказ?

– Прошу вас, господин Тосингура, все взвесить…

– А что тут взвешивать? Я не весы на рыночной площади Киото. Мой отец погиб в Адзути вместе с Одой Нобунагой пятнадцать лет назад. Не многим тогда удалось спастись… Но тем, кто добрался до нашего замка, я дал приют и службу… Сколько же мне было? Кажется, тринадцать лет… Отец оставил меня в замке, приказав защищать младших сестер и братьев. Тех, кто уцелел в Адзути, было семнадцать человек: пятнадцать ронинов и две женщины-служанки, страшные вещи они рассказывали… – Господин Корэмицу сделал