Никто, кроме нас - Яна Дин

остановилась у особняка Конселло, в памяти сплыли давно забытые воспоминания. Запах гравия и земли натолкнули на те дни, когда я бежала по ним босиком, убегая от своей судьбы.

Внешне ничего не изменилось. Тот же особняк. Большие колонны с прямыми линиями в виде плисе. Сарай, в котором я училась стрелять. Манеж для лошадей, где впервые прокатилась верхом. Сейчас он пустовал. Бассейн, в который прыгнула, избегая своих чувств. Прошло столько лет. Это место осветило что-то яркое. Будто тучи над ним разошлись. Дон Лоренцо больше не осквернял это место. Теперь здесь было совершенно свободно.

– Вау! – восторг Тины не описать словами, – Это теперь наш дом?

– Да, наш, – Даниэль поцеловал дочь. В его глазах промелькнуло столько эмоций. Казалось, сейчас перед ним мечта, озаренная ярким светом, – Твоя комната, кстати, уже готова.

– Серьёзно? – удивленно улыбнулась я, подходя к порогу дома, – Когда ты успел?

– Всё можно успеть, когда у тебя есть люди и деньги в карманах, а, ну и вся Италия на ладонях, – подшучивал Каир. Выглядел он намного лучше, нежели утром. Похмелье ему явно не к лицу.

– Давайте пройдём, – Адриана поднялась по лестнице к главным дверям, но их распахнула рыжеволосая девчонка. Её волосы были собраны в свободную косу, а светлые ресницы красиво переливались с солнцем. Она была особенно красивой, поцелованная самим солнцем.

Все уставились на неё. Нет, она открывала двери не нам, ведь даже не обратила на нас внимание. Девушка прошла мимо всех, с яростью и полной решительностью в глазах шагая к Габриэлю. Она встала напротив него и влепила пощёчину, звук которой разлетелся по всей территории.

– Какое ты имел права вмешиваться в мою личную жизнь? – её голос задрожал от злости.

Все замолчали. Каир прикрыл рот от удивления. Он всеми силами пытался не засмеяться. Стоящая рядом с ним Адриана ударила его в бок локтем, и тот все же принял серьёзное выражение лица. Даниэль смотрел в недоумении, а Тина расширила и без того большие детские глаза.

– А вы не бейте Габриэля! – вступилась наша дочь, приподняв подбородок, – Он хороший!

Но никто её не слышал. Ни Габриэль, застывший, глядя на девушку. Ни рыжеволосая. Они смотрели только на друг друга. Внезапно, консильери схватил девушку за руку. Так резко, что та почти упала, но упрямого взгляда не отвела.

– Пусти! – прошипела она, и ее чёлка нелепо прилипла ко лбу, а ноздри раздувались от злости.

– Шагай, – Габриэль потянул ее в сторону сарая, не давая шанса высвободится.

Каир все же засмеялся.

– Что же всех потянуло на помладше, боже упаси, – но он тут же пожалел о сказанном. Словно проговорившись, Каир отвел взгляд. Даниэль, увлеченный Тиной, не услышал, что точно было во благо.

– Наверное, я все ещё пьян, – Каир поднял руки в капитуляции, – Забираю свою невесту и убегаю, – и они с Дри поспешили скрыться, – Если что, – кричал он напоследок, – Ты дал мне выходные, босс!

– Ладно, – Даниэль опустил Тину и взял за левую руку, а я за правую, – Пусть разбираются сами, а мы посмотрим детскую.

– А что будет с Габриэлем? – Тина надула губы. В зелёных глазах читалось явное беспокойство, – Та тётя его побила!

Даниэль рассмеялся в голос, смотря в сторону сарая. Криков было не слышно. Что происходило за стенами той двери оставалось тайной.

– Уж плохого ничего, – ущипнул Даниэль щеки дочки, – А Бри вроде хорошая.

– Она его ударила, – удручающе выдохнула Тина. Мы прошли в дом. – Он же хороший и сделал мне самолётик из бумажек! – её глаза сверкали от такого щедрого поступка её нового друга.

– Он заслужил, фисташка.

Даниэль точно знал о проступке своего друга. Или догадывался. Но Габриэль явно заслужил.

Внутри особняк тоже не изменился. Та же огромная лестница, ведущая на последующие этажи. Столовая, в которой сейчас было необыкновенно тихо. Даниэль повел нас по лестнице на второй этаж, к комнате, которая находилась прямо возле кабинета Даниэля и напротив его комнаты. Дверь была открыта на распашку, ветерок обветривал помещение. Пока мы видели лишь яркие оттенки оранжевого и фисташкового. Но я точно знала, насколько шикарно это будет.

Высвободившись, Тина побежала прямиком в комнату.

– Вау! – послышался восторг.

Я подошла к порогу, а после почувствовала теплые прикосновение мужских рук на талии. Даниэль обнял меня сзади, цепляя ладони на моем животе. Его голова опустилась на мое плечо, и мы следили за дочерью, что в восторге прыгала на огромной двуспальной кровати с розовым балдахином, обшитым красивыми и яркими гирляндами.

– Ты родила прекрасного ребенка, знаешь? – прошептал Дэн, и мурашки прошлись по всему телу, вплоть до пальцев ног. Так и хотелось повернуться и поцеловать его. Прижаться ближе, головой утопая в родном запахе и спокойствие.

– Мама! Папа! – Тина позвала нас все еще продолжая резвиться, – Здесь так красиво! – ее губы растянулись в широкой улыбке, способной растопить любое холодное сердце.

– Идем! – воскликнул Дэн, потянув в сторону кровати.

– Но…это детская кровать, – расширились мои глаза.

– Серьезно? – поднял Даниэль одну бровь, снимая обувь и поднимаясь. Его голова уже упиралась в балдахин, – Когда ты стала такой занудой, а, дьяволица? – темные глаза засверкали озорным блеском.

– Кидаешь вызов, а, Конселло? – парировала, подав ему ладонь.

– Готова его принять? – Даниэль потянул к себе. Наши губы оказались в грешной близости. Его дыхание встретилось с моим. Сердце забилось чаще, а внизу живота что-то защекотало.

Но Тина быстро привела нас в дух, продолжая прыгать. Матрац прогибался под нашим весом, кровать скрипела, но нам было наплевать, ведь улыбка Тины важнее всего. Наш смех наполнил дом. Проходящая мимо Инесс даже сфотографировала нас.

Счастье ведь и заключалось в таких моментах – моментах, когда ты можешь снять ношу, разделить ее с родным человеком и позволить внутреннему ребенку выйти на свободу.

Я здесь и сейчас. Нет, мы здесь и сейчас. Об остальном не хотела думать. Об остальном подумаю, когда придет время.

***

Тем же вечером, все собрались в гостиной дома перед телевизором. Раньше, в этой зоне были лишь камин, диваны и бездушные картины. А сейчас появилось множество интересных деталей. Игровая приставка, телевизор и несколько кресел-мешков, на одном из которых и расположилась Инесс, скрыв колени под широкой серой толстовкой.

Все ее внимание было устремлённо на сотовый. На губах играла девичья улыбка. Ну, знаете, та, что появлялась сама собой, когда ты переписываешься с кем-то по уши влюбленная. Даниэль не заметил. Как только они с Тиной переступили порог, Инесс убрала телефон. Могла предположить, что это был Валентин, жених Инесс. Но зачем она убирала телефон? И почему я уловила мелькающую грусть в