Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

Он остановился и развернул меня к себе лицом – наши взгляды встретились. С совершенно глупым влюбленным видом я смотрела на его волосы, брови, губы и на каждом изгибе его красивого лица задерживала взгляд. Я приподняла руку и мягко коснулась его шеи, кончиками пальцев провела по кадыку, затем коснулась его тонких, как острие бритвы, губ… Вдруг он резко обхватил меня за талию и прижал к себе. Он поднял руку и вытащил шпильку из моих волос – они шелком рассыпались по плечам, закрывая его руки. Медленно опустив меня на мягкое сено, он внимательно посмотрел прямо мне в глаза затуманенным взглядом.

Слой за слоем он развязывал мою одежду, и мое чистое, девственное тело более не было скрыто от его глаз.

Угольки в очаге снова приятно затрещали, тающий свет огня дрожал на стенах, затмевая своим теплом холод ветреной, дождливой и темной ночи. Комната новобрачных, уставленная свадебными свечами, в которой три года назад мы должны были провести свою первую ночь, сменилась скромным деревянным домиком в глуши с потрескивающим очагом. А служанки и все окружение невесты сменились убийцами…

С тех пор как я впервые увидела его, а он меня, я поняла: быть может, все это было неслучайно? Быть может, нам суждено идти рука об руку сквозь страшные валы и яростные волны? Потому что это было предначертано нам самой судьбой. Потому что это была наша жизнь.

Разлука

Снаружи завывал ветер и шелестел дождь, горячие угли старательно разогревали крошечный деревянный домик – тепло огня напоминало о солнечных весенних днях.

Я спокойно, неподвижно лежала на руке Сяо Ци, мои длинные волосы рассыпались у него по груди. Несколько прядей взмокли от пота и прилипли к его обнаженной, исчерченной медными шрамами коже. Его тело было буквально усыпано старыми ранами. Самая большая проходила через плечо на спину… Конечно, они все давно зажили, оставив после себя бледные следы, но по-прежнему выглядели пугающе и волновали ум.

За столько лет войны, забрав столько жизней и душ, растоптав несчетное количество скелетов, пробираясь через моря крови, медленно, но верно Сяо Ци дошел до сегодняшнего дня… И все эти годы Сяо Ци был один… Я никак не могла себе этого представить.

Когда страсть утихла, он прижал меня к себе и закрыл глаза. Сяо Ци словно погрузился в мирный сон, пусть брови его до сих пор были сурово нахмурены, а уголки губ плотно сжаты. В одной руке он сжимал обнаженный меч – вдруг на нас снова попытаются напасть. Нужно быть постоянно начеку. Я еще долго смотрела на его умиротворенное лицо, но в душе отчего-то не утихала боль, смешанная с медовой сладостью.

Протянув руку, кончиками пальцев я нежно разгладила морщину, затерявшуюся между его хмурыми бровями. Он по-прежнему не открывал глаз и не двигался. Уголки его рта чуть расслабились, сменившись слабой улыбкой. Я чуть наклонилась и натянула на него почти высохшую накидку, чтобы прикрыть обнаженное тело. Вдруг он схватил меня за талию и подмял под себя.

Я возмущенно вскрикнула от неожиданности, но тут увидела сверкающие глаза Сяо Ци. Оседлав мои бедра, он крепко сжал меч. Я затаила дыхание и боялась пошевелиться – я никого не слышала, но ощущала, что к нам как будто кто-то приближается… Взгляд Сяо Ци снова сменился, и он резко взмахнул мечом – холодный свист разрезаемого воздуха раздался в бархатной ночи.

За домом послышался такой же свист и раздался хмурый мужской голос:

– Подчиненный опоздал и напугал господина! Подчиненный заслуживает смерти!

Я выдохнула от облегчения, но в тот же миг меня захлестнул стыд. Я быстро встала и принялась одеваться, поспешно оправляя одежду. Сяо Ци вложил меч в ножны и, слабо улыбнувшись, сказал:

– Очень хорошо. Твои движения стали быстрее.

– Подчиненный в смятении.

Мужчина стоял возле дома и не двигался. Голос его показался мне знакомым.

– Что с убийцами?

Голос Сяо Ци был холоден и серьезен.

– Убийцы столкнулись с подчиненным на восточных подступах к городу. Семеро убиты, девять ранены, остальные двенадцать обратились в бегство. Генерал Танцзин повел своих людей в погоню, а генерал Сун оцепил город. Подчиненный не смел задерживаться и немедленно отправился за господином.

Голос этого человека был холодный и суровый, с выразительным иностранным акцентом… Сердце мое вдруг снова пропустило удар.

Сяо Ци открыл дверь – в домик ворвались холодные порывы ветра и ледяной дождь, я задрожала от холода. Но смогла увидеть, как перед дверью, прямо под дождем, с опущенной головой стоял, как утес, вооруженный солдат. В нескольких чжанах от него стояли десять всадников с пропитанными сосновым маслом факелами – такие факелы не боятся ветра и дождя. Огонь покачивался на ветру, в небо тянулись струйки черного дыма.

Сяо Ци заложил руки за спину – в дрожащем свете он выглядел беззаботно, но гордо.

Солдат почтительно протянул зонт и шагнул вперед. Сяо Ци забрал зонт, с улыбкой развернулся ко мне и протянул руку.

Убрав волосы заколкой, я медленно подошла к нему, опустила руку на его ладонь и шагнула вместе с ним под ветер и дождь. Капли дождя барабанили по зонту, холодный ветер развевал мои волосы, но Сяо Ци защищал меня от холода дождливой ночи и постоянно делился жаром своего тела.

Когда мы вышли наружу, всадники спешились и преклонили колени перед Сяо Ци. От их холодной железной брони раздавался равномерный лязг, среди шума ветра и дождя он внушал еще больший ужас.

Как и ожидалось, Моцзяо и Цзинъюнь тоже были среди них. Увидев нас, они взволнованно заржали. Я покосилась на крепкого генерала в доспехах и, наконец, смогла ясно увидеть его лицо. Он также слегка приподнял глаза, и мы встретились взглядами. Я понимающе улыбнулась – это действительно был он. Здоровяк в серой одежде, который поймал меня на постоялом дворе.

Когда мы вернулись, Сяо Ци приказал немедленно бросить в тюрьму всех слуг, знавших о нашем отъезде. Туда попало несколько служанок и конюхов. В самой резиденции о нашем отъезде знали только Юйсю и госпожа Лу.

Когда стража пришла за Юйсю, она ничего не сказала и заплакала. Упрямо поджав губы и не сдерживая слез, она позволила страже отвести ее за решетку. Когда ее подвели к камере, она неожиданно повернула голову и посмотрела на меня, а потом стража бросила ее худое и маленькое тело на землю, но взгляд ее сияющих глаз оставался твердым.

– Юйсю