Жаркое соперничество - Рейчел Рид

Телефон Ильи зажужжал.

Джейн: Святое дерьмо!

Джейн: Ты это видишь?

Джейн: Что за хуйня?!!!? Это его парень???!!!!!

Илья тупо уставился в телевизор на Скотта Хантера и его вероятного бойфренда. Или на Скотта Хантера и случайного симпатичного мужчину, которого тот вытащил из толпы. Илья не мог понять, что видел. Как такое могло происходить в реальности?

Но Хантер улыбался этому загадочному мужчине, будто остального мира вокруг не существовало. И держал в ладонях его лицо, когда наклонялся, чтобы поцеловать снова. Илье вдруг показалось, что все худшее дерьмо в его жизни засасывает в торнадо.

Трансляция закончилась, и он снова посмотрел на телефон.

Джейн: Что происходит???!!! Он действительно только что сделал это????!!!

Он нажал на иконку вызова.

Спустя всего один гудок раздалось:

— Черт возьми, Илья! Не могу пове...

— Я приеду к тебе в коттедж.

Часть четвертая

Глава двадцать третья

Июль 2017 года — Оттава

Шейн нервно барабанил пальцами по рулю.

Он хотел встретить Илью в терминале аэропорта, как положено, но даже один из них мог вызвать переполох, а вдвоем они рисковали собрать вокруг себя толпу.

Он опустил пониже козырек бейсболки и посмотрел в зеркало заднего вида.

Илья принял его приглашение. Шейн по-прежнему пребывал в шоке от этого, хотя предполагал, что благодарить следовало Скотта Хантера. Который открыто заявил о себе в тот вечер, когда выиграл Кубок Стэнли. Хантер откровенно говорил об этом в интервью после матча и еще более откровенно в своей речи на церемонии вручения наград НХЛ на прошлой неделе. Шейн пересматривал эту речь... несколько раз. Он жалел, что не смог присутствовать на церемонии и не слышал речь вживую, но лететь в Лас-Вегас казалось не особо полезной нагрузкой для его только что восстановившегося организма.

Но все же он хотел бы пожать Хантеру руку.

Вместо этого он отправил ему письмо по электронной почте. Он написал несколько черновиков, прежде чем отправить вариант, в котором просто выразил уважение его храбрости. Он тщательно подбирал слова, потому что сам такой храбростью не обладал. Пока, во всяком случае.

Но, возможно, Хантер все равно понял, что он хотел сказать.

То, что игрок НХЛ впервые в истории лиги совершил каминг-аут, было волнительно, но даже если бы в каждой команде по игроку заявили подобное, это все равно не помогло бы Шейну. Окажись кто-то геем — или кем бы то ни было — это не вызвало бы скандал. Но трахаться с главным соперником на протяжении всей карьеры в НХЛ — вот чего никто не поймет. Ни один человек. Шейн подозревал, что даже Скотт Хантер, новый символ принятия и толерантности в лиге, насторожился бы, узнав, чем они занимались с Ильей.

Они стали бы посмешищем. Если бы мир узнал о них, они бы на всю жизнь получили клеймо развратных хоккеистов, которые тайно трахались друг с другом. А Шейн не хотел быть таким. Совершенно. Он хотел быть лучшим хоккеистом в мире и состоять в отношениях с человеком, в любви к которому мог бы наконец признаться без стыда и страха.

Но он не мог. Все, что у него было, — две недели наедине с Ильей, вдали от посторонних глаз, там, где их никто не найдет.

Он услышал стук колес катящегося чемодана еще до того, как увидел в боковом зеркале Илью, пересекавшего парковку.

Шейн подумал, не выйти ли ему из машины, но решил остаться на месте. Как только они доберутся до коттеджа — окажутся в безопасности, но до этого не стоило рисковать все испортить. Нужно было просто выбраться из Оттавы так, чтобы никто не заметил Шейна Холландера и Илью Розанова, тусующихся вместе в июле.

Когда Илья подошел ближе, Шейн увидел, что он тоже низко надвинул бейсболку, а кроме того, надел большие солнцезащитные очки-авиаторы. Шейн задался вопросом, не узнал ли его кто-нибудь в аэропорту.

Он открыл дверь багажника внедорожника, чтобы Илья мог положить свой чемодан. Они не сказали друг другу ни слова, пока Илья не забрался на пассажирское сиденье.

— Что это, блядь, за машина, Холландер?

— Джип Чероки. — Илья фыркнул. — Что? Это практично!

— Ты же миллионер.

— А что не так с Чероки? — спросил Шейн, заводя двигатель. — Он хорош на снегу. В него много всего помещается. Это хорошая машина.

— Хорошая для папаши семейства из пригорода.

— Лучше, чем дурацкий спорткар, где колени задираются выше, блядь, головы.

— М-м.

Они больше не разговаривали, пока Шейн не выехал с парковки.

— Хорошо долетел? — спросил он.

— Конечно.

— Дорога до коттеджа займет пару часов.

— Хорошо.

— Ты голоден? Мы можем остановиться, и один из нас... — Илья пожал плечами. — Думаю, тебе понравится коттедж, — продолжил Шейн. — Там реально можно расслабиться. Все к этому располагает.

— Это то, что мы собираемся делать? — спросил Илья. — Расслабляться?

Шейн сглотнул. И свернул на шоссе.

— Надеюсь, что да, — ответил он наконец. — Я хотел бы расслабиться вместе с тобой. Хоть раз. — Он на секунду повернул голову. Илья смотрел в окно со стороны пассажира. — Я вчера закупился продуктами. Нам не понадобится... ездить куда-нибудь. Часто.

Несколько минут они ехали в тишине. Шейн задавался вопросом, ощущал ли Илья такую же панику, как и он сам. Две недели. Наедине друг с другом. Возможно, круглые сутки бок о бок.

О чем, черт возьми, он думал, когда предлагал это?

— Спасибо, — неожиданно сказал Илья. — За то, что пригласил меня.

Шейн почувствовал, как его паника отступает.

— Я рад, что ты приехал.

— Я тоже рад. Но... в ужасе, правильно я говорю?

Шейн с облегчением рассмеялся.

— Да. Я тоже.

Они оба знали, что подошли к точке невозврата. Более значимой, чем первый поцелуй или секс. Это был новый рубеж, новый уровень близости.

— Кто-нибудь узнал тебя в аэропорту?

— Нет, не думаю.

Шейн кивнул.

— Коттедж находится далеко от шоссе, на частной дороге. Мы будем там совершенно одни.

— Родители не приедут в гости?

— Нет, я сказал им, что мне нужно пару недель уединения. Сказал, что это... ну, не знаю, психологический аспект. Что-то вроде медитации для ментального тренинга.

— Так убедительно.

— Нас не побеспокоят. — Он заметил, что