Жаркое соперничество - Рейчел Рид

захватывает каждую клетку тела, и тоже кончил, заливая кулак и живот спермой. — Твою мать, — задыхался Шейн. — Это было грандиозно. У меня тут полный срач.

Илья перевернулся на спину и уставился в потолок.

— Мне пиздец, — пробормотал он по-русски. — Я по уши влюблен, и это катастрофа.

Он снова посмотрел на экран и увидел пьяные от наслаждения глаза Шейна, с тоской глядящие на него из-за стекол очков.

— Знаешь, это так сексуально, когда ты говоришь по-русски.

— Потому что это не звучит смешно? Например, как по-английски с акцентом?

— Хочешь, скажу по секрету? Твой акцент не звучит смешно. Совсем.

— Нет? Тебе нравится?

— Нравится. И я хочу выучить русский. Я не шутил на счет этого.

— Я научу тебя.

Шейн улыбнулся так широко и так искреннее, что Илье пришлось отвести взгляд.

— Тебе наверно нужно поспать.

— Да. Да. Окей.

А потом...

Шейн поцеловал кончики двух пальцев, протянул руку и прикоснулся к экрану.

И сердце Ильи пропустило удар.

— Доброй ночи, Илья.

Илья ощутил огромный комок в горле. Утром он похоронил отца, но не проронил ни слезинки. Он не плакал уже более десяти лет. Но в тот момент окончательно понял, что обязан был оборвать эту историю с Шейном. Нельзя было доводить до такого. Нельзя было влюбляться в Шейна Холландера. Следовало прекратить все задолго до этого, потому что теперь будет пиздец, как больно.

Что еще им оставалось? Если они будут продолжать в том же духе, то рано или поздно все откроется, и это станет настоящей катастрофой. Илья полагал, что в НХЛ не было официальных правил относительно романтических отношений с игроками-соперниками, но лишь потому, что никому и в голову не пришло, что это необходимо. И насколько шокирующим оказалось бы откровение, если бы о них с Шейном узнали. Илья больше всего боялся, что его вышвырнут из НХЛ — или из команды, но не предложат место в какой-нибудь другой — тогда ему придется вернуться в Россию, а он не хотел даже думать о том, что с ним тогда будет.

Илья рисковал большим, но знал, что, если их с Шейном отношения перестанут быть тайной, это может негативно сказаться и на его карьере. И как бы не отреагировал хоккейный мир, Илья этого не хотел.

— Спокойной ночи, Шейн, — попрощался он, стараясь говорить как можно спокойнее.

Завершив видеозвонок, он уткнулся лицом в ладони и выпустил все свои страдания, разочарование и страх в тишину квартиры.

 

Глава двадцать первая

Апрель 2017 года — Монреаль

Илья стоял у центральной линии во время разминки обеих команд перед их заключительной встречей в сезоне. Он разговаривал с одним из товарищей по команде, сняв шлем, его кудри еще не успели стать влажными от пота и очаровательно спадали на лоб.

Шейн не видел его и не разговаривал с ним после его возвращения из Москвы, не считая того памятного разговора по скайпу. Но несколько раз они переписывались.

И вот Илья находился на льду, стоя у центральной линии, разделявшей команды на время разминки. Шейн наблюдал, как он развернул носок конька к широкой красной полосе на льду. Это выглядело как вызов. Или как приглашение.

Шейн прокатился по периметру половины арены, отведенной его команде, и плавно остановился перед Ильей.

— Привет.

Илья взглянул на него и кивнул.

— Холландер.

Шейн сделал вид, что осматривал свою клюшку.

— У нас все в силе на сегодня? После матча?

Илья снова кивнул, глядя куда-то в угол арены.

— Там же?

— Да.

Шейн заметил, как Илья плотно сжал челюсти.

— Хей, — позвал он как можно тише. — Ты в порядке? — Илья повернулся и встретился с ним взглядом, Шейн почувствовал тяжесть на сердце. Они стояли так близко друг к другу, но находились под прицелом всеобщего внимания. — Мы поговорим позже, — пообещал он.

— Да. Позже.

Илья отъехал. Шейн смотрел ему вслед, пока не почувствовал, как кто-то задел его локтем.

— Чего хотел Розанов?

— Ничего, — ответил Шейн, моргнув и повернувшись лицом к Хейдену. — Я просто... выразил свои соболезнования. Ну, ты понимаешь.

В прессе появились новости о том, что отец Розанова умер. Шейн надеялся, что репортеры не станут задавать Илье слишком много вопросов по этому поводу.

— А-а, точно. Очень любезно с твоей стороны, — сказал Хейден. — Мне тоже следовало бы. Но просто... это Розанов, понимаешь?

— Он не плохой парень, — заявил Шейн, немного осмелев. — В основном это игра на публику.

— Довольно убедительная.

— Да, но... — Шейн чуть было не брякнул, что у всех есть секреты, но вовремя остановил себя. Вместо этого он сказал: — Давай просто победим в этом матче, хорошо?

— Да, блядь.

***

Илья любил играть против Холландера почти так же сильно, как и трахаться с ним.

Они оказались в углу, сражаясь за шайбу — его любимые моменты в любом их совместном матче.

Холландер выиграл и умчался со своим трофеем. Илья улыбнулся себе под нос и рванул за ним. Шейн лучше владел клюшкой, но Илья оказался быстрее, он догнал его и выбил шайбу, подкатившись из-за спины. Но владел ей всего три секунды, прежде чем Шейн прижал его к борту и отобрал ее. Затем он снова метнулся к воротам, бросив на Илью вызывающий (и немного игривый) взгляд. Илья ухмыльнулся и поспешил за ним, но на этот раз Шейн летел как метеор. Илья с трудом сокращал разрыв, а потом...

О боже. Нет.

Все произошло настолько молниеносно, что он едва успел это осознать. В одну секунду Шейн мчался по льду, а в следующую — впечатался в борт после жесткого столкновения с Клиффом Марлоу.

А потом он оказался на льду, безмолвный и неподвижный, а Илья не знал, что делать.

***

— Шейн? — Размытые фигуры, яркий свет и нестерпимый шум. — Не двигайся, хорошо? Просто не двигайся. Мы собираемся забрать тебя со льда.

Льда?

— Холландер?

Другой голос.

— Илья?

Это я сказал? Шейн слышал собственный голос, но шевелил ли он губами? Он моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд.

— С ним все в порядке?

Это точно был голос Ильи. Но звучал он как-то по-другому. Он был... срывающимся. Паническим.

— Я… я в-в порядке, — пробормотал Шейн.

Он понятия не имел, соответствовало ли это действительности, но не хотел больше слышать