Между Пламенем и Тьмой. Академия Пограничья - Лена Бутусова

возможная толщина ограничивающей цепи. Я удовлетворил вашу просьбу, магесса? – он покосился на Верховную с явным раздражением, и та согласно кивнула. – Тогда позвольте мне продолжить.

Тарлан никак не отреагировал на это небольшое отступление. Он стоял, вздернув подбородок и вперив невидящий взгляд куда-то прямо перед собой. Два черных крыла его были напряжены и колыхались над плечами, словно в любой момент Тарлан готовился взмахнуть ими и улететь. Да уж, это было бы неплохо – я только вздохнула, вспомнив наш с ним полет. Тряхнула головой, отгоняя несвоевременные мысли.

– Главнокомандующий Мель Тарлан обвиняется… – председатель проговорил, и на секунду в зале повисла звонкая тишина – я даже дыхание задержала, боясь, что вздохну слишком громко, – в самовольном неоправданном нарушении целостности оболочки закрытого мира с применением магии Пустоты …

По аудитории пронесся вздох, не то удивленный, не то испуганный. Катарина сидела довольная, поглаживая губы и поглядывая то на меня, то на кого-то, сидящего выше меня в амфитеатре.

Обвинитель вещал дальше:

– Коллегия магов во главе с вершителем Эонаром, – при этих словах он указал на человека в пирамидальной маске, – пришла к выводу, что командующий Тарлан представляет опасность для Пограничья и для смежных миров. Он – воплощенная Пустота, и он явился к людям из Пустоты, руководствуясь неясными для нас мотивами. Мы долго мирились с его присутствием и вот, во что это вылилось…

В этот момент Тарлан шевельнулся, цепи звякнули, горный тролль Барух напрягся, но крылатый уже снова стоял спокойно, слушая свой приговор, словно сторонний рассказ.

– Вам есть, что сказать в свою защиту, командующий? – председатель впервые с начала слушания обратил взгляд на обвиняемого.

Тарлан шевельнулся, цепи снова звякнули, Барух опять напрягся.

– Ваши слова – абсолютная истина, господин председатель, – крылатый посмотрел на чернодоспешного, и тот, не выдержав, отвел глаза. – Я действительно рожден в Пустоте – я не знаю ни своего отца, ни матери. Корни моей магии растут из Бездны – вы правы. И да – я спас Лену Шацкую и ее семью из гибнущего закрытого мира, используя свою силу – это так.

Председатель снисходительно усмехнулся:

– Как я понимаю, вы признаете свою вину?

Крылатый лишь чуть поиграл желваками на скулах:

– А мне есть смысл что-то говорить, или вы для себя уже все решили?

– Не дерзите суду, – председатель посуровел.

– Позвольте и мне высказаться, – властный старческий голос проскрипел в тишине аудитории, и все взгляды обратились к Ливадии. – Мое имя Тенар Ливадия, и на правах старейшего члена магической Совета этой Академии я требую соблюдения протокола процесса. Мэтр Альтир, как представитель Инквизиции, вы выступаете на стороне обвинения?

Председатель коротко дернул головой, изобразив кивок.

– Ну, в таком случае, у обвиняемого должна быть и защита. Вы же не хотите нарушить протокол? – приорина проговорила с прищуром, и Альтир ответил ей настороженным взглядом.

Снова аккуратно кивнул:

– Разумеется. Но наш процесс не предполагает ни специального обвинителя, ни защитника, это внутреннее разбирательство военной академии. Однако защитником может выступить кто-нибудь из присутствующих. – С этими словами он обратился к аудитории, – Есть среди присутствующих те, кто готов защищать… хм… одну из тварей Пустоты?

Несколько рук тут же взметнулись в воздух. Среди добровольцев был Фурион, Катара, даже Берта. Ливадия осторожно подняла сморщенную ладошку. Я подскочила с места, вытянув руку вверх, словно девочка-отличница:

– Я тоже готова!

Я едва ли не прыгала от нетерпения, но мой пыл охладила Катарина:

– Боюсь, что ты не можешь, – она покачала головой с показным сочувствием.

– Почему это? – я спросила, нутром чуя недоброе.

Она ответила , и столько в ее голосе было мстительного злорадства, что мое сердце пропустило пару ударов:

– Потому что в этом деле ты выступаешь как потерпевшая сторона.

Глава 22

– Что вы имеете в виду? Он же спас меня, причем тут потерпевшая?.. – я нахмурилась. Перевела взгляд на Тарлана, чувствуя, как холодеют от страха мои руки.

На крылатом не было лица. Он стоял бледный, губы его дрожали. От обычного его спокойствия с толикой надменности не осталось следа:

– Откуда ты… – он едва выдавил из себя. – Ты не посмеешь… Нет… – Тарлан судорожно дернул головой, глядя на Катарину безумными глазами.

– Ну, почему же, девочка должна знать, – Верховная растянула губы в победной улыбке.

– О чем я должна знать? – я насупилась, глядя на ректоршу с откровенной враждебностью.

– О том, что твой… эм… наставник использовал ритуальный кинжал Пурбу, тот самый, что мы применяем для инициации новичков и прочих магических обрядов, совершенно не по назначению.

Холодные тиски тревоги на миг разжались, я выдохнула:

– Ах, это. Да, я знаю. Подумаешь, – пожала плечами, – мне все равно.

– Правда? – Катарина переспросила с деланным участием. Отвернулась от меня, словно разом потеряв интерес, и обратилась уже непосредственно к присяжным, – Господа присяжные, а вам известно, что командующий Тарлан пытался покончить с собой, используя ритуальный кинжал Пурбу?

По аудитории снова прошел взволнованный шепоток, а у меня засосало под ложечкой. Я перевела на Тарлана вопросительный взгляд, но крылатый не смотрел на меня. Он сжал зубы, натянул толстую магическую цепь до предела, словно собираясь порвать ее. Крылья его вздрагивали, как будто бы командующий готов был вот-вот взмыть в воздух.

– Да, нам известен этот факт, – ответила Ливадия. Старушка даже поднялась со своего места. Она казалась очень маленькой рядом с рослой Верховной, но каким-то непостижимым образом умудрялась смотреть на ту сверху вниз. – А также нам известен тот факт, что командующий Тарлан уже понес наказание за эту свою давнюю глупость.

Приорина посмотрела на Тарлана строго, словно мать на провинившегося ребенка, и под ее взглядом крылатый насупился и опустил голову, зная свою вину, но словно не соглашаясь с ней.

Ливадия продолжала:

– Уж коли я взяла слово, я и выступлю на стороне защиты обвиняемого. Я давно знаю генерала Мель Тарлана. Очень давно.  Никого из вас еще в помине не было на Пограничье: ни вас, многоуважаемый мэтр инквизитор, – старушка учтиво кивнула Альтиру, и тот лишь поджал губы в ответ, – ни уж тем более вас, еще более многоуважаемая магесса ректор, – кивок в сторону Катарины, – когда Тарлан уже стерег наши Рубежи. Я помню, как все было