Между Пламенем и Тьмой. Академия Пограничья - Лена Бутусова

тогда. Он был и есть единственный, кто способен контролировать тварей Пустоты и противостоять наступлению силы Тьмы. Как раз потому, что его сила имеет сродство с этой силой. – Ливадия красноречиво посмотрела на Альтира, – Вам ли не знать, мэтр, что для контроля стихии магу необходимо иметь значительную долю ее природы в своем магическом Потоке, иначе взаимодействие попросту невозможно.

Чернодоспешный обменялся быстрыми взглядами с Верховной, хмыкнул:

– Именно поэтому главнокомандующий Мель Тарлан попытался избавиться от этой силы при помощи Пурбы? Чтобы более не иметь возможности защищать Пограничье? Похоже на дезертирство. Вы определитесь, приорина, вы защищаете генерала, или выступаете на стороне обвинения?

– Не передергивайте, мэтр, – приорина сжала тонкие губы в жесткую линию. – Я повторяю, тот вердикт был погашен, Мель Тарлан понес наказание. Сейчас мы собрались по другому поводу. И вы уже огласили новое обвинение командующего.

Альтир ухмыльнулся в лицо приорине:

– В ваших словах нет логики, приорина. Силы Тьмы против Тьмы. Звучит запутанно и неправдоподобно…

– Но это базовые постулаты Теории Потоков, – казалось, Ливадия удивилась…

– Прошу минуту внимания, – не дав им закончить спор, в разговор снова вклинилась Верховная. – Дело в том, что у прошлого вердикта по делу Пурбы появились новые обстоятельства, и раскрылись они буквально недавно. Мне кажется, эти обстоятельства заслуживают приоритета в слушании.

Звякнула магическая цепь. Тарлан действительно рванул ее в тщетной попытке порвать. Я хмурилась, пытаясь поймать взгляд крылатого, но он не смотрел на меня. Он вообще ни на кого не смотрел. Губы его беззвучно шевелились, и я лишь запоздало пожалела, что на моем пальце больше не было его колечка. Возможно, оно помогло бы услышать или хотя бы почувствовать, что было у крылатого в тот момент на сердце?

Ливадия сделала жест, предлагая Верховной продолжать, и опустилась на свое место. Вопросительно покосилась на Тарлана, но на приорину тот тоже не поднял глаз. Альтир также присел, и все выжидательно уставились на ректоршу.

Она набрала в грудь воздуха, собираясь говорить, и в этот момент в тишине аудитории прозвучал негромкий голос Тарлана:

– Будь ты проклята, Катарина…

Несмотря на показное пренебрежение и браваду, от этих слов Верховная побледнела. Справилась с эмоциями, натянуто улыбнулась и достала из небольшого мешочка несколько разноцветных блестящих камешков, размером от лесного до грецкого ореха.

– У меня есть свидетельские показания, а также, – она продемонстрировала присяжным камешки на раскрытой ладони, – мнемокристаллы с записями, любезно предоставленные мне хранителем нашей библиотеки Лукасом, – широкий жест в сторону Библиотекаря, сидевшего на первом ряду с противоположного края аудитории.

Я попыталась поймать взгляд Библиотекаря, чтобы, возможно, предугадать совершенное крылатым преступление. Но Лукас сидел, низко опустив голову, лишь изредка зыркая по сторонам исподлобья.

Катарина продолжала:

– Наш архивариус проводит любопытные исследования магических Потоков и, разумеется, аккуратно документирует на мнемокристаллах все свои исследования, а также малейшие колебания в окружающих Потоках. И уже тем более, тщательно фиксирует все, происходящее во вверенной ему библиотеке. По этим записям можно восстановить очень интересную, хотя и пугающую картину…

Верховная выдержала театральную паузу. В аудитории висела ватная тишина. Пролети мошка – было бы слышно.

Удовлетворенная эффектом, Катарина проговорила:

– Так вот, согласно записям на этих мнемокристаллах, после неудачной попытки суицида командующий Тарлан предпринял еще одну попытку, на сей раз – убийства. – Снова пауза, затем Катарина проговорила, чуть понизив голос, – На сей раз – удачную. И жертвой ритуального кинжала стала его собственная истинная пара.

С этими словами, Верховная повернулась ко мне, глядя прямо в глаза:

– Та, которую в ее новом воплощении мы знаем, как Лену Шацкую, беженку из погибшего закрытого мира.

Верховная смотрела на меня, я – на нее. На бесконечно долгие мгновения в моей голове осталась только одна мысль о том, как сильно я ненавижу эту женщину – словно подушка безопасности, вытеснив все остальные мысли и эмоции.

Защитную пелену моего сознания прорвал возмущенный вопль Дениса:

– Ты, тварюга пустотная! Я как чувствовал! Не просто так ты прилип к моей жене, решил доделать начатое?!!

Супруг подскочил с места, громыхнув партой, а сидевшая рядом Катара принялась вполголоса вразумлять его.

– Ну, строго говоря, доделывать нечего, – Катарина ухмыльнулась, не отводя от меня взгляда. – Тарлан убил свою истинную пару, которую в ее прошлой жизни звали Мель Корра. Твоя жена лишь оказалась обладательницей души той несчастной женщины. По большому счету, они совершенно разные люди, хотя у Лены Шацкой был вполне реальный шанс никогда не родиться на свет, если бы ее душа затерялась в Пустоте. И шанс этот был весьма велик, с учетом того, какой предмет послужил орудием убийства. Скажите, командующий Мель Тарлан, – Верховная перевела взгляд на Тарлана, – зачем вы это сделали? Зачем отняли жизнь у молодой красивой женщины? Зачем обрекли ее душу на вечное мучение во Тьме?

Кажется, Тарлан что-то ответил сдавленным голосом, но я не разобрала его слов.

В моей голове словно лопнул воздушный шарик. На короткий миг меня оглушило, а потом звуки окружающего мира нахлынули мощным потоком. И они словно зазвучали громче и быстрее обычного, как будто бы пытаясь компенсировать несколько мгновений вынужденной глухоты.

Я чувствовала, как сердце ухает в груди, бьется о ребра, с каждым ударом наращивая силу сокращений. И вместе с ней в ушах нарастает шум. Впрочем, этот шум не мешал мне слышать происходящее. В аудитории поднялся жуткий гвалт. Зрители повскакивали со своих мест, Фурион что-то эмоционально доказывал Верховной, потрясая сжатыми в кулаки руками, Ливадия горячо спорила с Альтаиром, Денис рвался к Тарлану с угрозами и ругательствами. Он хватал меня за плечи со второго ряда, но я сбрасывала его руки, даже не оборачиваясь, и все пыталась поймать взгляд крылатого. А он стоял, словно восковая фигура, неподвижный и бледный. Я видела капельки пота, блестевшие на его высоком лбу, видела губы, сжавшиеся в тонкую жесткую линию, и только шептала себе под нос:

– Зачем, Тарлан? Зачем?..

Он меня, разумеется, не слышал. Мой тихий голос перекрывал шум в аудитории, а его магический слух глушила цепь из колдовского металла.

А потом на смену шоку и оторопи пришла другая спасительная мысль:

– Ты все врешь! – я в очередной раз сбросила пальцы Дениса и выбралась со своего места. Решительно направилась в сторону Верховной, – Врешь, чтобы оговорить его! Ты просто ревнуешь, потому что Тарлан тебя бросил! Я все слышала! – я обличительным жестом ткнула