Сердце на льду - Анна Эйч

– Зефирка, Картер меня за яйца подвесит, если узнает, что я вытворяю с его «младшей сестрёнкой», – простонал Курт, прижимая меня к себе и лишая всякой возможности сопротивляться его нетерпеливым поцелуям.

– Перестань так меня называть! – с притворным возмущением хлопнула я его по плечу и привстала, чтобы избавиться от мешающего белья.

– Я уже говорил тебе, какая ты сексуальная в этом платье?

– Слава Богу, нет. Иначе никто не отпустил бы меня с тобой одну! – рассмеялась я, плавно опускаясь на его возбуждённое тело и чувствуя, как внутри разливается сладостное тепло в предвкушении неизбежной и желанной боли.

– Малышка… Ты такая узкая… просто сводишь с ума… – Максвелл властно обхватил мою шею и усилил темп движений. Мы занимались любовью в машине как опытные любовники – ни капли неловкости или скованности, стопроцентная анатомическая гармония. Даже поспешный секс на переднем сиденье автомобиля ощущался как одно из самых ярких и глубоких событий в моей жизни.

– Чёрт, Сена, я сейчас… – Курт резко поднял меня и осторожно пересадил на пассажирское кресло.

– Что случилось? – спросила я, едва переводя дыхание.

– Ты превращаешь меня в неопытного мальчишку, вот что! – усмехнулся он и нажал кнопку справа от сиденья, максимально отодвигаясь назад. Затем притянул меня обратно к себе, но уже спиной к своему телу.

– Что-то новенькое… – хихикнула я, полностью доверяя ему сценарий нашей интимной игры.

– Будешь кричать? – шепнул он, собирая мои волосы в ладонь и склоняясь над моим ухом.

– Как всегда! – игриво улыбнулась я, слегка покачивая бёдрами, чтобы ещё сильнее разжечь его желание.

– Тогда включу музыку.

Курт потянулся к панели управления, и салон наполнился хрипловатым голосом Чеда Крюгера:

«И говорят, что герой может спасти нас,

Я не стану стоять здесь и ждать.

Я ухвачусь за крылья орлов,

Смотри же: они улетают…»

Максвеллу понадобилось всего несколько секунд, чтобы довести меня до оргазма. Осознание того, насколько грязно и горячо мы выглядим со стороны, лишь ускоряло моё освобождение от последних оков самоконтроля. Его прерывистое дыхание, первобытная страсть и грубоватые толчки в сочетании с обжигающим шёпотом стали для меня самым действенным допингом для высвобождения.

***

– Малышка, тебе пора идти!

– Уже иду!

– Боже мой… я снова хочу тебя!

– И я тебя тоже…

– Зефирка, иди сейчас же! Иначе я наплюю на многолетнюю дружбу с Картером и дам ему основательный повод для убийства…

– Я не дам тебя в обиду! – засмеялась я и вновь потянулась к его губам.

– Сена! – Курт резко отстранил меня от поцелуя, который я навязчиво продлевала последние десять минут прощания.

Мы оба замерли. Улыбка исчезла с его лица, теперь он всматривался в мои глаза серьёзно и напряжённо. Его большие пальцы ласково гладили мои скулы, взгляд метался от одного глаза к другому. Мы молчали, глубоко дыша и забирая последний воздух из тесного салона автомобиля для жизнеобеспечения двух бешено колотящихся сердец.

В этот момент между нами повисла густая тишина – та самая, которая бывает громче любых признаний. Я чувствовала её тяжесть всем телом, она звенела в ушах тревожной музыкой, заглушая инстинкты самосохранения и любые предупредительные сигналы.

Курт открывает рот, словно намереваясь что-то сказать, но тут же передумывает и плотно сжимает губы. Я понимаю его. Внутри меня тоже скопилось столько невысказанных слов, которые стремятся вырваться наружу, но я боюсь, что сказанное сейчас прозвучит слишком громко, слишком рано, нарушит хрупкий баланс нашей тайны.

– Отличная была песня, – наконец произносит он хрипловатым голосом, стараясь придать интонации лёгкость.

Я невольно улыбаюсь. Интересно, какую именно песню он имеет в виду: ту, под аккомпанемент которой я только что бесстыдно стонала в его объятиях, или ту, под которую мы танцевали пару часов назад на свадьбе?

– Да, – отвечаю я неопределённо и киваю, не уточняя деталей. Бросив мимолётный взгляд на часы, я с сожалением осознаю неизбежность расставания и нехотя выбираюсь из уютного тепла его автомобиля.

Курт не выходит меня проводить. Уже шагая к дому, я оборачиваюсь и вижу сквозь стекло, как он крепко сжимает руль побелевшими от напряжения пальцами и, закрыв глаза, устало откидывает голову на кожаный подголовник. Эта картина заставляет моё сердце болезненно сжаться от тоски и нежности одновременно.

***

– Ксю! Ты что, до сих пор валяешься? Давай собирайся скорее! – голова Элли появляется в дверном проёме моей комнаты и тут же исчезает.

Я обречённо натягиваю одеяло до подбородка и театрально вздыхаю:

– Куда? Зачем? Разве у вас сегодня не начался медовый месяц, когда вы должны забыть обо всех вокруг и наслаждаться друг другом? Пожалуйста, забудьте про меня хотя бы на денёк, умоляю!

– Мелкая, как мы можем про тебя забыть? Собирайся давай, едем кататься на коньках! – раздаётся басовитый голос Картера за дверью.

– Коньках? Вам что, работы мало? – возмущённо фыркаю я, совершенно не понимая своих новоиспечённых «родителей». Их внезапные порывы активности иногда ставят меня в тупик.

Элли с хохотом заталкивает Титаника обратно в коридор и в припрыжку заваливается ко мне на кровать. Она сияет счастьем так ярко, словно внутри неё включили сотни маленьких огоньков.

– Картер решил, что теперь это будет нашей семейной традицией на каждую годовщину. Я сама не в восторге от перспективы ежегодно рисковать конечностями на льду, но мне всё равно нужно кое-что купить к путешествию. Так что объединим приятное с полезным! – сестра подпирает кулачками подбородок и начинает активно хлопать ресницами, явно рассчитывая на моё милосердие.

– И поедим где-нибудь вкусно! – доносится бодрый комментарий Картера из другой части дома.

– Только при условии, что вы позволите мне наконец слопать эклер! – вздыхаю я с притворным драматизмом.

– Да хоть пять сразу! Ты же больше не в сборной… – Элли радостно подскакивает с кровати и тут же осекается, осознав неоднозначность своей реплики.

– Это было больно, – нарочито хмурюсь я, но на самом деле совсем не обижаюсь. Несмотря на неопределённость моего профессионального будущего, я почему-то уверена: ещё не всё потеряно. В тот же день, когда я прилетела в Торонто, сестра позвонила нашему общему бывшему тренеру и вкратце описала ситуацию с моим конфликтом в клубе. Разумеется, не обошлось без фирменных язвительных комментариев Сенцовой в мой адрес, однако категоричного отказа она не дала. Пообещала подумать и обсудить с командой возможность моего возвращения. Что касается Олимпиады,