Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

он перебинтовал мне пальцы и ладони. Ничего, подживёт всё, будут как новые. Время между схватками будет сокращаться и пока еще есть такая возможность, нужно проверить, что случилось наверху, если, конечно, удастся туда пройти.

Поблагодарив Листерина за перевязку, я с помощью подозванного Эльфи добрался до дверного проёма коридора шедшего наверх. Сил у меня немного и надо их поднабраться. Я присел на один из скатившихся сверху камней и начал делать зарядку. Вдох, счёт, выдох, счёт… Здесь, внизу у портала, Великая Сила была относительно стабильна и её подпитка позволила мне улучшить своё состояние.

Касаясь наименее пострадавшей левой рукой стены, я, осторожно, стараясь не запнуться об упавшие камни, начал подниматься по лестнице наверх.

Ощупывая ногой ступеньки я медленно поднимался и считал. Сколько их всего было-то? Восемьсот шестьдесят четыре… Сами ступени не очень высоки, примерно полторы пяди, я мерил, на наши деньги сантиметров 25, значит глубина портального подземелья около 200 метров. Однако!

Голова, занятая расчётами, отвлеклась от окружающего. Не устояв, я запнулся о лежащий обломок, и, упав, сильно ударился коленом и локтями. Чёрт! Больно! Голову прострелило резкой болью.

Повернувшись на бок, я подтянул к себе ушибленные колени. Полежал, успокаивая пульсирующую головную боль.

Штаны, заскорузлые от крови (лазил по кровавым лужам) заскрежетали от движения ног.

Вдох, счёт, выдох, счёт… я сел на ступеньки, сложив руки на груди. Вдох, счёт, выдох, счёт… Сила вливалась в меня, успокаивая боль. Не прерывая своего занятия, я энергетическим зрением наблюдал за тем, что происходит с моим организмом. Желтизна, приносимая болью, начала отступать из энергетического каркаса рук, боль в голове тоже немного поутихла. Организм, ещё не привыкший к имеющимся повреждениям, под воздействием Силы пытался восстановить своё первоначальное состояние. Посидев некоторое время, размеренно дыша, я добился того, что боль в руках и голове утихла настолько, что позволила мне двигаться дальше.

Осторожно встав, я начал подъём. Времени это заняло довольно много — приходилось учитывать, что ступеньки были завалены обломками камней и чем выше я поднимался, тем больше их было.

Наконец, в районе где-то двести двадцатой ступени моя голова попала в тёплый воздух. С подъёмом ещё на несколько ступеней он стал горячим. Дальше было идти невозможно — воздух в коридоре был раскалён. По-видимому, взрыв накопителя (думаю, что это был он) оказался настолько силён, что на поверхности всё расплавилось и запредельная температура раскалённого камня передалась через завал в коридор. Приложив к стене плечо, я почувствовал, что стена очень горяча. Пахло раскалённым камнем и пылью.

Ну, по крайней мере, теперь к порталу не сможет пробраться ни один демон. Вот только надолго ли нам хватит воздуха? Листерин ещё рожает, а схватки первородящих могут длиться долго. Идти в портал в таком состоянии он не сможет. О кесаревом сечении не может быть и речи.

Придётся ждать. Ждать сколько сможем. Вернее, на сколько хватит воздуха.

Вернувшись в портальный зал, я сообщил лежавшему Листерину о завале и, не раскрывая всех подробностей, начал его успокаивать тем, что никто из демонов к нам прорваться не сможет.

Смочив чистую тряпочку в воде с разведённым вином, я осторожно промокнул лицо оме. У него опять начались схватки.

Так, в течение нескольких часов, мы все пережидали роды Листерина. Эльфи безучастно сидел на своей скамье у стены и только изредка вздрагивал (я видел его силуэт) во время самых сильных криков Листерина. Оме кричал от боли, судорожно дышал. Я, как мог, успокаивал его, подставив свои предплечья, за которые он держался.

Время от времени, я ощупывал его ставший горячим сфинктер и поглаживал живот.

В энергетическом зрении организм оме светился, ниже пояса в основном жёлтым светом. В желтизну отдавал и контур тела ребёнка — ему тоже приходилось нелегко. С учётом опыта обезболивания своих рук, я пытался снизить болевые ощущения оме, телекинетически стараясь пресечь поступление сигналов боли в мозг Листерина. Ускорять родовую деятельность я не стал, боясь навредить рожающему и ребёнку.

Наконец, матка Листерина раскрылась и начался процесс изгнания плода.

Заметив продвижение ребёнка, и то, что состояние Листерина ухудшилось, я начал просить его тужиться. Листерин судорожно дышал, хватая ставший душным воздух широко раскрытым ртом.

Я перебрался к его ногам и заготовил несколько чистых сорочек для приёма ребёнка. Ещё раз дотрòнулся до приготовленного для пересечения пуповины небольшого ножа, лежавшего рядом с Листерином, там же были заготовлены шёлковые нити для перевязывания пуповины, вытащенные нами из распущенной рубашки.

Листерин кричал, хрипел сорванным горлом, ощупав его промежность, я наткнулся на показавшуюся головку ребёнка.

— Оме, тужтесь, головка показалась! — сообщил я ему.

Листерин закивал и продолжил потуги.

Верхнее плечико ребёнка начало выходить из сфинктера — я неотрывно на ощупь отслеживал положение ребёнка. Показалось нижнее плечико. Ребенок шёл личиком к левому бедру оме.

— Тужтесь, оме, плечи вышли, ещё немного осталось.

Живот Листерина начал опадать — я провёл по нему рукой.

Придерживая ребёнка за головку, я удерживал его, ожидая полного выхода.

Листерин приложил последние усилия и ребёнок вышел. Остатки околоплодных вод выплеснулись из развёрстого сфинктера. На ощупь я подхватил мокрое тёплое тельце с подрагивающими ручками и ножками. Поднимать ребёнка слишком высоко нельзя пока не пересечена пуповина — кровь может отхлынуть из ребёнка в плаценту. Осторожно обернув новорождённого шёлковой тканью, я положил его рядом с Листерином.

— Видите, оме, какой богатырь родился. Подождите, нужно сначала перерезать пуповину. Помогите мне, — сказал я тяжело дышащему оме, — где у нас нож? Резать придётся вам — я ничего не вижу. Оставьте вот такой хвостик, — я показал пальцами расстояние, на котором надо сделать разрез.

— Оме, сначала перетяните ниткой пуповину, а потом режьте, — наставлял я Листерина, сам не зная почему надо делать именно так.

Затянув нитку на пуповине, Листерин отрезал её и, обернув ребёнка тканью, взял его к себе на грудь. Ребёнок слабо запищал. Я облегчённо выдохнул — раз закричал, значит, лёгкие развернулись, будет жить!

— Оме, потужтесь ещё немного, послед не вышел, — обратился я к счастливому Листерину.

— Да, да, Ульрих, я понимаю ещё немного…, - ответил он слабым голосом.

Что-то мне в нём не понравилось, но я пока не понял, что именно.

Взглянув энергетическим зрением, я увидел в чуть голубоватой сетке живота Листерина жёлтые контуры истончившейся матки и тёмное пятно полностью лишённой энергетики плаценты. Пятно двигалось к выходу из тела и вот-вот процесс родов должен был окончательно завершиться. У Листерина снова начались схватки, но судя по его состоянию, их интенсивность была совсем небольшой. Я, решив ему помочь, ухватил отрезанную