Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Лило, связанный синхрòнизацией с Шиарре был следующим. Его портрет, подчиняясь звучавшей музыке тоже осыпался и светящимися точками устремился вверх.

«Лило», — мысленно позвал я его.

Тишина. Только его желтоватая колонна осыпалась и утекла вслед за светлячками портрета почти полностью. Оставшийся кусок её, высотой не более метра, на изломе отливал золотом, золотом в которое были включены крупные белые крапины.

Подчиняясь тихой неспешной музыке, Янка, его портрет, начал сыпаться и подниматься светящимися точками вверх.

«Оме», — услышал я его голос, — «я люблю вас…»

«Я… мне…», — ком встал у меня в горле. Мне будет не хватать тебя, Яночка. Я не смог ему соврать, сказать, что тоже люблю. Но он ушёл спокойным и умиротворённым, его зелёная колонна осыпалась наполовину.

Оле, синхрòнизированный с Янкой, самый маленький из всех, милый, никогда не унывающий Оле. Широко раскрытые глаза омеги неотрывно смотрели на меня, а его портрет начал распадаться медленнее всех, будто нехотя.

«Оле», — позвал я его.

«Оме, оме, я не хочу! Оставьте меня с собой!» — просил он.

А может?

Но вихрь огоньков, подчиняясь музыке, завертелся столбом и, ускорившись, ярким смерчем вознёсся к звёздам. Колонна Оле осыпалась, огоньки унеслись тем же вихрем, а её остаток переливавшийся на изломе розовым сахаром был того же размера, что остаток колонны Янки.

«Оме, вы обещали мне», — пришла от Листерина мысль-сообщение, перед тем как осыпаться огоньками.

«Я помню, оме…, я помню…», — ответил я, провожая его. Белая колонная Листерина осыпалась почти до фундамента и на её изломанном торце ярко-красные прожилки переплелись, образовав причудливый узор.

Ну вот и всё… Пять! У меня было их пятеро! И всех, всех потерял… музыка… божественный дудук… как бы сейчас вернуться назад… живой, весёлый Янка…, нежный, мягкий Оле…, бестолковые, но такие наивные Эльфи и Лило…, Шиарре, о, Шиарре — это Шиарре…, Листерин… умненький, полный надежд и ожидания ребёнка… всех их уже больше нет…, как бы сейчас туда вернуться, как бы там, в том далёком и близком, надышаться им, той атмосферой, прожить ещё хоть один день, сказать тем, кого уже сейчас нет, важные слова….слова, которые так и не успел сказать им при жизни…

Руки мои опустились, голова поникла… я устал, как же я устал… Дудук затих на последней ноте и казалось даже стал слышен последний выдох Мастера, оторвавшего инструмент от губ. Любил ли я их? Не знаю… теперь не знаю. Моральные установки мои сформировались в той жизни, я пришёл сюда уже личностью — поэтому мне и удалось перехватить управление над телом Ульки, и только благодаря этому мы с ним выжили, но принять до конца здешние сексуальные отношения я не мог. Шиарре выводил меня из себя и получал своё наказание. Было ли это для него наказанием? Не знаю… скорее нет. Да плевать… Я его наказывал за всё, что он сделал со мной и это главное. А остальные…? С ними было комфортно… О! Вот то нужное слово. Комфортно. Мне. А им? Не знаю… Не задумывался. Ну кроме Листерина — он случайный человек в этой компании.

Ульрих, видя происходящее, рыдал.

— «Оме», — говорил он прерывающимся голосом, — «отпустите меня».

— «Ты тоже хочешь оставить после себя колонну?» — задал я ему вопрос, — «так вот, у тебя ничего не получится — это твоё тело и уходить надо мне. Но тут чужак я, и не факт, что смогу вернуться в свой мир. Также не факт, что я уйду в Силу. О! А это мысль! Стану привидением и буду пугать старых деревенских омег. Ну а вам, маркиз, придётся нянчиться с двумя детьми сразу. Всё! Решено! Я устал. Я ухожу», — закончил я знаменитой фразой.

— «Нет, Макс, нет! Не надо! Вы мне нужны, я не могу без вас…», — произнёс Ульрих, каким-то образом уместив в одну фразу и восклицания на грани истерики и тихую просьбу.

Не ответив, я полностью вышел из подсознания. Уходившие столбом светящиеся точки пробили в густых осенних облаках дыру и ласковые лучи Эллы, наполняя меня бодростью, упали мне на лицо. А у нас, оказывается, день.

Веник снова завозился во сне, возвращая меня на землю. Так, срочно ищем дорогу, любая дорога рано или поздно приведёт к людям, а люди… это люди.

Воспользовавшись телеметрией, я с удовольствием узнал, что её радиус вырос как бы не втрое. Крупной живности вокруг не было и, переключившись на энергетическое зрение, чтобы не разбить лоб о стоящие деревья, я двинулся вперёд, потянув Эльфи за собой. Куда идти? Тот, кто не знает, куда ему идти, никогда не заблудится.

Пройдя несколько шагов, понял, что энергетическое зрение дальностью обнаружения не обладает. Максимум 100 шагов — я проверил. Заметив особо толстое живое дерево, за которым я уже ничего не видел, я бодро пошагал к нему, обходя стоящие деревья и считая шаги. Дойдя вместе с поспешавшим за мной Эльфи, я задумался. Как увеличить дальность своего видения? Ну вот, я смотрю во все сторòны сразу — так устроено это зрение, и, может быть, по этому не могу видеть дальше? А если смотреть узким лучом? А вообще, так можно? Или попробовать выпускать сильный короткий сигнал? Я же принимаю информацию о наличии энергии, а не испускаю сигнал, как это делает радар.

А что если попробовать принимать информацию о наличии энергии (т. е. энергетическое зрение) узкой полосой, может быть, тогда удастся увидеть дальше, чем вижу сейчас?

Как я не бился, узкую полосу энергетического зрения сделать не удалось. По этой причине видеть энергию живых существ дальше, чем на сто шагов я не мог.

Веник, висевший у меня на груди, снова завозился, закряхтел и начал скрипеть (таким мне показался плач новорождённого). Окинув его своим новым взором, я понял, что он испытывает дискомфорт — внешняя его оболочка в промежности и у ягодиц пожелтела и эта желтизна поступает в голову.

Этого ещё не хватало! Сколько времени прошло с кормления его Листерином? Больше двух часов — это точно. Младенец так долго держался только благодаря тому, что слился с моей аурой и поглощал из неё энергию. А благодаря нормальному фону Силы я этого не чувствовал.

Что делать-то? Сидевший слева от меня Эльфи, тоже начал возиться и вздыхать. Глянув на него, я увидел тот же желтоватый оттенок — оттенок дискомфорта, поднимавшийся из его промежности к голове.

Поглаживая ребёнка правой, забинтованной особенно плотно рукой, по спинке, я поднялся и дёрнув за связывавший нас шнур, поднял Эльфи.

Распахнув полы его плаща и пошарив под его курткой,