Испорченный мед - Обри Тейлор

Я пытался дать Элле пространство и потерпел полную неудачу. Я не хотел давить, не хотел торопить, в основном потому, что ожидал, что она сохранит это в тайне от команды.

Но она выглядела такой чертовски красивой, повиснув на перилах нашей скамейки: светлые волосы ниспадали прядями вокруг ее больших карих глаз. Ее брови были нахмурены в беспокойстве, когда ее взгляд метался между таблом, второй базой и мной.

— Жестко и быстро, детка! — крикнул Такер с первой базы, в боевой стойке.

Всё зависело от этого последнего броска.

Я повернулся, вонзаясь левой пяткой в насыпь, пока правая нога вытягивалась назад в линию с подающей рукой, и я выпустил мяч так сильно, как только мог. Идеальный быстрый бросок, который так сильно ударил в перчатку позади отбивающего, что Дженсен, громко выругавшись, встряхнул рукой.

— Страйк три!

Бэттер пнул землю, топая с поля обратно на свою скамейку, увлекая за собой товарища по команде со второй базы. Кайл похлопал меня по плечу, когда мы пошли обратно к своим.

— Это было сексуально, — рассмеялся он, перепрыгивая через перила и влетая на скамейку обеими ногами.

Элла дала пять всем, кто спускался, включая меня, но ее прикосновение задержалось на моей руке, пальцы крепче сжали мое запястье, когда она заметила фиолетовый синяк.

— Игры почти закончены, — ровным голосом сказал я, держа язык за зубами, чтобы все вокруг слышали, как я груб, но при этом глядя на нее так, чтобы она поняла, что позже сможет обо мне позаботиться.

Её челюсть дёрнулась, хотела что-то сказать, но отпустила меня и резко бросила:

— Приложи лёд.

— Эти глазки вас с потрохами сдадут, — пробормотал Кайл рядом, пока Ван шёл к площадке, а Дин разминался. — Тебе нужно сохранить все в тайне, и если ты не можешь смотреть на нее так, будто ненавидишь, то лучше вообще не смотреть.

— Говнюк, — буркнул я, ткнув его в затылок ладонью и затаив дыхание, когда Ван замахнулся. Звук удара был оглушающим, весь стадион взорвался аплодисментами и свистом. Я выбрался из дагаута, глядя, как мяч летит высоко, выше перчаток внешних игроков, прямо в верхние ряды трибун.

— И это двадцать первая победа под флагом Харборских Шершней! — гремел голос диктора, пока в воздух взлетали конфетти. Команда выбежала на поле: крики, хлопки, объятия, радость лилась через край.

— Арло! — окликнули меня журналисты, и я повернулся, двинулся в сторону тоннеля. — Что скажете о такой беспроигрышной серии? Наверняка ощущается прилив уверенности!

— Скорее давление, — ответил я. — Мы уверены в себе, но не зазнаёмся.

— Если продолжите в том же духе, побьёте рекорд побед, установленный вашим старшим братом — Лукасом Кингом, — подскочил ещё один с микрофоном.

— Так в чём вопрос? — едва сдерживая раздражение, бросил я.

— Есть ли какая-то напряженность между Вами и Вашими братьями, учитывая, что за их счёт устанавливаются новые рекорды?

— Лукас и Сойер давно ушли из бейсбола, — сказал я. — А если хотите узнать, что думает Николас, спросите у него. Я здесь, чтобы сосредоточиться на том, чтобы вернуть домой национальный титул. Побить рекорды даже не входит в мои планы.

— Похоже, в последнее время Вам есть на чем сосредоточиться, — заявление было резким.

— Я выхожу на поле со своими ребятами, и мы выкладываемся на максимум. Это все, что имеет значение.

— А как насчет улыбки для одиноких леди Университета Харбор? — Кто-то направил мне в лицо фотоаппарат. Я сжал кулаки, шагнул вперёд, моргая, чтобы прогнать всплывшие звёздочки. — Или главный холостяк команды наконец-то занят?

Я расправил плечи, ярость бурлила в моей крови.

— Какого черта вы все так интересуетесь моей личной жизнью...

— Кинг! — рявкнул Тренер справа. — В душ!

Он пошёл рядом со мной плечом к плечу.

— Не подпускай их. Им нужно только одно: найти брешь в твоей броне. Не давай им её. Ни одного грёбаного миллиметра. — Он остановился у двери в раздевалку и посмотрел на меня. — Понял меня?

Он говорил не только обо мне. В его взгляде на секунду засквозила тревога за Кайла, за команду и растущая обеспокоенность за Эллу.

— Понял, тренер, — я запер эмоции под замок и вошёл в раздевалку.

— Заткнитесь нахрен! — ворвался я в дверь и рявкнул, заглушая празднование.

Ребята замерли. Все в трусах, потные и уставшие, но они внимательно слушали.

— Сегодня было чертовски тяжело, но вы, ребята, сделали это. Вы вышли и оставили себя на поле. Но борьба еще не окончена. Нас ждут несколько тяжелых месяцев этой херни, и если вы думаете, что одна рекордная победная серия принесет нам кубок, вы ошибаетесь.

Все кивнули, кто-то провёл руками по лицу, закрыв глаза.

— Мы много работаем, держим фокус и никого не пускаем в Гнездо.

Я ударил ладонью по груди, и они повторили жест.

— Я хочу, чтобы вы все были здесь завтра в шесть утра на тренировке. Мы не можем продолжать пускать такие раны, как сегодня.

Стоны и нытье наполнили воздух.

— Пять утра, — рявкнул я. — Думаете, я шучу?

— В Дельте сегодня тусовка. — Ван был единственным, у кого хватило смелости заговорить.

— Хорошо, ползите своими гребаными похмельными задницами из Дельты, на этот чертов холм к стадиону в пять утра. Мне насрать, если вы все еще будете пьяны завтра утром. Можете бегать и блевать одновременно.

Некоторые игроки побледнели так, будто их сейчас стошнит от одной этой мысли. Кайл рассмеялся, и я бросил на него взгляд, заставивший его вскинуть руки в воздух.

— Я раньше блевал и бегал спринты, ребята. Это не доставляет удовольствия.

— Блять, ты придурок, — простонал Дин, бросая майку в шкафчик.

— Хорошая работа сегодня, Так, — хлопнул я Такера по лицу с улыбкой, напоминая, насколько он важен. — У тебя тоже, Котенок. — Я опустился рядом с Кайлом ненадолго замолчав.

Наблюдал за ними всеми, как они праздновали и обсуждали ход игры. Было приятно снова видеть, как они сплоченно работают вместе.

Когда я, наконец, вышел со стадиона, вымытый и измученный, Элла ждала меня у фастбека. Ее волосы были распущены и заправлены глубоко в свитер, она перелистывала страницы своей книги, не обращая внимания на мир вокруг. Я остановился на обочине, чтобы полюбоваться ею на мгновение, и поймал себя на мысли, что впервые за много часов улыбнулся. И даже больной и уставший стоять, я мог бы вечно наблюдать, как она делает что-то столь обыденное.

— Блондиночка, — позвал я, и она с улыбкой посмотрела на меня из-под ресниц. — Кого-то ждешь?

— О, ты