Четверо за спиной - Анна Михайлова

женщину. Которая будет вышивать у окна и рожать наследников. А я этого не смогу сделать никогда. И не потому, что не хочу… - добавляю едва слышно. Опускаю глаза и невольный озноб от осознания своей ущербности заставляет зябко передернуть плечами. Чувствую взгляд несостоявшегося любовника на себе. Гордо вскидываю голову, ибо ненавижу, когда меня жалеют. Вижу в его глазах мучительную борьбу. А потом тухнет огонь в его глазах, губы складываются в тонкую линию. Вот и все. Увы и ах, этот примитивный мир требует обязательного продолжения рода.

Начинаю понимать, что чувствовал князь, когда ему из каждого угла бубнили про наследника и долг его родить. Что ж, хорошо, что мы с Беригором разобрались в самом начале, не дойдя до скандалов и упреков. Воевода открывает рот, и я понимаю, что точка сейчас будет поставлена. На душе становится гадостно, но я не подаю вида, гордо вскидываю подбородок. Если и буду реветь от жалости к себе, то только одна и в подушку.

Не успеваю первой обрубить этот тяжелый разговор, ибо внезапно раздается стук в дверь. Чтобы сдержать предательские слезы, поворачиваюсь и иду открывать. На пороге стоит запыхавшийся стражник.

- Госпожа Яра, я к воеводе.

Вместо ответа киваю себе за спину, чуть отходя от двери.

- Воевода, беда. Князь тебя зовет на совет. Незамедлительно.

- Что стряслось?

- Беда! Моровое поветрие!

- Подождите меня! Я с вами, - бросаюсь в спальню. Пока лихорадочно одеваюсь, слышу, как хлопает входная дверь. Неужели ушел без меня? Вот же, гаденыш! Даже совместная постель его не изменила. Как был деспотом, так и остался. Хочется зарычать от ощущения, что мной попользовались. Даже если я сама была инициатором, которому все понравилось. Но это – потом. Лихорадочно скачу на одной ноге, натягивая сапог. Пристегиваю меч, накидываю плащ – и вываливаюсь из комнаты на ходу приглаживая волосы. Действительно ушли!

Злая, как бешенный гризли, шагаю по улице. Знакомый двор, крыльцо, я, не останавливаясь, иду напрямую к покоям князя. Совет наверняка проходит в комнате, которую я про себя назвала «малый тронный зал», где я князя стригла. Подхожу к стражникам у дверей.

- Совет здесь? – рявкаю я.

- Да, госпожа Яра. Но тебя пускать не велено. Воевода запретил, - виновато опускают глаза служивые.

- Что?! Меня? – я думала, что пришла злая. Так нет – добрая я была. Ангельски добрая! - Передайте Беригору чтоб на глаза мне не попадался. Иначе князю новый воевода понадобится, - цежу я сквозь зубы, едва сдерживая бешенство.

Глава 28.

Пока возвращаюсь к себе, заталкиваю злость поглубже, вытаскивая наружу свое рациональное. Думать над решением проблемы, чтобы отвлечься от эмоций, у меня всегда получалось лучше всего. Моя Смешка грустно сидит на лавке у окна. Бедная девочка, совсем ее запугали. Один не в меру наглый медведище. Она подскакивает и радостно бросается ко мне.

- Госпожа, ты живая! А я уж измаялась вся. Слухи ходили…

- Смешик, я тоже соскучилась. Но это все потом. Сейчас беги на кухню и приведи сюда Щавея.

Мой информатор, думаю, наверняка уже в курсе последних новостей. Вот пусть ими и поделится. В голове почти созрел план действий, пока я перебирала остаток своей аптечки. Зелье Драга еще действует, слабость пока не вернулась. Думаю, что выдержу долгую дорогу. Должна.

Со слов мальчишки узнаю, что моровое поветрие началось на прошлой неделе. Мой агент даже называет три деревни, где точно это произошло. Из симптомов: жар, обильный «осып», рвота. Уже после этого странного слова я почти уверена, что это – оспа. Большая смертность – а вот это плохо, значит не простая она. Радует, что в моей крови есть прививка от оспы, а значит и ребятки мои, весьма вероятно, не заболеют.

- Щавей, а как здесь борются с моровым поветрием?

- Да, как? По домам сидят. В города въезд заколотют.

- Хм… карантин, значит. Уже что-то. А деревни эти далеко?

- Ежели на коне – два-три дня ходу.

- А лечат как?

- Да какое ж лечение, ежели моровая девка пришла? – искренне удивляется мальчик, - тут как боги решат.

- Оптимистично.

- Чавой?

- Ничавой. Волчата мои знаешь где?

- В гриднице. Им воевода отдельную избу вытребовал. Домой теперь никто и не ходит. Туточки и накормят, и заниматься ночью можно дополнительно. Видел я как они по темноте дубасятся.

- Хм… надо же какую моду завели. И изба у них теперь своя, и занятия. Совсем без меня от рук отбились. Беги к ним, скажи пусть собираются. И коней седлают. Но по-тихому. Оружие и продукты взять на неделю где-то. Выезжаем через полчаса. Сама за ними на конюшню приду.

Когда мальчишка убегает, киваю притихшей горничной.

- Смешенька, подбери мне пару смен одежды. Чтоб немаркое было. Постираться некогда будет.

- Нешто ты в зараженные деревни поедешь, госпожа? – испуганно лепечет девочка.

- Больше некому. А скажи, моя хорошая, у вас бывает такое, что у коров сыпь появляется на вымени? А потом и у доярок?

- Да, госпожа. Вот у жены брата как раз такое у новой телочки. Но оно не страшное, только руки чешутся немножко. Пройдет. И у меня так было как-то.

- Это хорошо, что у тебя было. А где они живут?

- Так в родительской избе, знамо дело. Туточки, у крепостной стены.

- Со мной поедешь, покажешь где. Собирайся, я пока к княгине.

Как ни удивительно, княгиня снова была в курсе происходящего. С ужасом и печалью в глазах выслушала, что я еду в эпицентр происходящего, но отговаривать не стала. Слишком хорошо меня изучила.

- Я не знаю, что там совет решит, не пустили меня на него. Но кое-что умею, потому сама и поеду.

- Да что они решат? Запрут города – и вся недолга. Отговаривать не буду, ты знаешь, что делаешь. Не мне тебя вразумлять, - кивнула женщина, нервно перебирая перстни на пальцах. Для них любая болезнь, особенно массовая – это повод для страха.

- Государыня, мне с собой полотно потребуется. Лицо и руки закрывать, когда с заразившимися работать будем. Болезнь при дыхании и контакте с вещами передается. По-хорошему рукавицы пригодились бы, но некогда их шить. Так что будем пользоваться тканью и сжигать. Есть у тебя такое? Больше не у кого просить.

Княгиня незамедлительно кивает кому-то из своих челядинок. Те возвращаются, волоча два