Обещание - Кристен Эшли

внизу. Достаточно места для косметики, туалетных принадлежностей, средств первой необходимости, ибупрофен — всего, что самое необходимое, но гораздо больше места, чем нужно одному мужчине.

Полки, встроенные в стену, чтобы при желании можно было разложить красивые полотенца. Или положить безделушки для ванной комнаты, если в этом вы видели своего рода фишку.

Вся ванная была не в стиле Бенни. Полотенца, которые пора было бы заменить, были засунуты внутрь, лишь мимоходом попытавшись их сложить. Ничего больше, таков его стиль.

Он оборудовал эту ванную для женщины, которую найдет, чтобы поселить ее в этом доме.

И он оборудовал эту ванную комнату с расчетом на покупателей, которые в конечном итоге купят этот дом, когда придется расширяться и спальни будут заполнены детьми.

Бенни Бьянки не жил минута за минутой.

Бенни Бьянки все планировал.

Я вышла из ступора и в панике выскочила из душа, услышав голос Бенни в спальне:

— Перекинулись парой слов. Ма… Фрэнки?

Я молчала, бросив бутылочки в чемодан, они с глухим стуком упали на другое барахло.

— Детка, она ушла, не будет…

Слова слышались уже ближе, и я понимала почему. Я также поняла, почему он замолчал.

Потому что стоял в дверном проеме.

— Фрэнки, какого хрена?

— Мне пора уходить, — пробормотала я, сгибаясь пополам, задрав задницу в воздух, сжимая пальцами край его чемодана, чтобы вытащить его из комнаты.

Я почувствовала, как руки обвились вокруг моих бедер, и резко выпрямилась, крутанувшись и споткнувшись, сделав два шага назад.

Мой взгляд упал на лицо Бена, оно было не менее выразительным, чем всегда. Беспокойство. Замешательство.

— Осторожнее, детка, — мягко произнес он.

— Мне нужно уходить, — повторила я.

— Что-то случилось, — заметил он все еще мягким голосом. Мягким, глубоким.

Чем полностью меня убивал.

— Мне нужно уходить сейчас.

— Что случилось, милая?

— Мне нужно уходить сию минуту.

— Что случилось, Фрэнки?

Все, что я держала в себе последние девять дней, последние семь лет, последние тридцать четыре года, разлетелось на куски. Я наклонилась и закричала:

— Я должна уйти, Бенни!

Он вздрогнул от моего крика, но не пошевелился, его голос был таким же мягким, когда он сказал:

— Поговори со мной, tesorina.

— Я не могу, — заявила я.

— Почему? — осторожно спросил он.

— Я не хочу потерять тебя.

Еще большее замешательство отразилось на его лице. Он оглянулся в спальню, его глаза были направлены на кровать, затем посмотрел на меня.

— Как может то, чем мы занимались несколько минут назад, может означать, что ты потеряешь меня?

Я проигнорировала его вопрос, бормоча.

— Я потеряла тебя. Потеряла Винни, я совершила тогда глупость и потеряла тебя. Я не могу, не хочу потерять тебя снова. Не тебя. Не Терезу. Не Винни-старшего. Не Мэнни. Я не могу потерять, потому что не могу потерять тебя.

— Милая, мы никуда от тебя не денемся.

— Ты можешь, — ответила я.

— Никто из нас никуда от тебя не денется, — парировал он.

— Хотя ты мог бы, — огрызнулась я. — Это может плохо кончиться. — Я подняла руку и взволнованно дернула ею взад-вперед, указывая на него и на себя. — Может плохо кончиться между нами, и я снова потеряю вас всех.

— Не потеряешь, Фрэнки.

— Обещаешь?

Это не было мольбой.

Это был вызов.

Бенни был слишком честным. Слишком. Слишком порядочный. Слишком потрясающим, чтобы давать обещание, которое не смог бы потом выполнить.

Но он также был слишком Бенни, поэтому нежно и осторожно медленно ответил:

— Я не способен предсказывать будущее, детка.

Я как-то странно дернула головой.

— Нет. Не способен. Я тоже не могу. Но я не могу так рисковать. Меня ранили, и сейчас я думаю, что в этом было нечто хорошее. Хорошее, Бенни, — повторила я, его лицо помрачнело. — Благодаря моему ранению, вы все вернулись ко мне. Я знаю, чего ты хочешь. Мне нравится то, чего ты хочешь, но это обжигает и убивает. Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты был рядом. Но я не могу так рисковать, потеряв больше. Мы должны вернуться к тем отношениям между нами, как раньше. Ты не можешь мне дать обещание, что не испортятся мои отношения со всеми, но ты можешь пообещать мне, что мы сможем сохранить все как раньше.

— Как раньше?! — переспросил он.

— Ты и я — друзья, семья.

Я почувствовала, как эти слова пронзили мое сердце, появилось новое выражение на его лице, когда он прошептал:

— Ты хочешь остаться друзьями?

Но я не замедлила прошептать в ответ, на этот раз определенно с мольбой:

— Пожалуйста, давай будет так, Бенни.

Он изучал меня мгновение, выражение его лица было более чем несчастным, моя грудь быстро поднималась и опускалась, кровоточащее сердце все еще находило способ сильно биться.

Затем он сказал:

— Что-то не так, Фрэнки, мы должны разобраться.

Он был прав.

Но он не будет разбираться в моем дерьме.

— Бенни… — начала я, но он оборвал меня.

— Если ты не можешь сделать это сама, то должна довериться мне, чтобы я помог тебе вытащить из тебя все, что тебя гложет, детка.

— Я влюбляюсь в тебя.

Он замер.

Тихо и неподвижно.

Бенни. Я. И воздух вокруг нас.

Был мертвенно неподвижным.

И Бен выглядел уже не спокойным. Выражение его лица снова изменилось, он дарил мне красоту — чистую, неразбавленную красоту — его лицо потеплело, глаза смотрели ласково, он сделал шаг ко мне.

Моя рука взлетела вверх, и я закричала:

— Не подходи ко мне!

— Детка, ты потеряла мужчину, и ты…

— Нет! — закричала я. — Ты думаешь, что понял, но это не так. Дело не в потере Винни. Дело не в том, что я недостаточно сильна, решив завести отношения еще раз. Дело в тебе. Все дело в мужчине, который приходил ко мне домой, дразнил меня и смешил, пока ел мое рождественское печенье. Дело в том, что среди всей семьи я нашла тебя и прижалась к тебе для рождественской фотографии, чувствуя теплоту и безопасность, семью вокруг меня. То, что у нас могло бы получиться было бы потрясающим, удивительным, самым лучшим. Но это может плохо кончиться. И опять вы все исчезните для меня. Ты — все, что у меня есть. Ты — все, что у меня когда-либо было. И когда я говорю это, имею в виду тебя и твою семью.

— В тебе есть сила, чтобы попытаться, — ответил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Разве ты не понимаешь, Бен? Во мне нет ничего.

Его взгляд стал настороженным, когда он тихо сказал:

— Не понимаю, милая.

— Если ты не понимаешь, значит, не совсем меня хорошо знаешь.

Его спина