Целительница из Костиндора - Теона Рэй

по деревне, лишил жизни сорок семей и исчез. Причины его ненависти к тем людям нам тоже неизвестны. Они никому не причиняли вреда, ни на чью территорию не лезли. Жили тихо, мирно, воспитывали детей, работали. Кем был убийца – человеком, демоном, полукровкой – мы не знаем.

– Не искали его?

– Искали, разумеется, да что толку? В тот период многие уходили за границу, селились на людской земле. Может, и убийца с ними ушел незамеченным.

Я хмурилась, распутывая мысли. Никак не могла поверить, что моя родная, любимая бабушка так жестоко поступила со своей сестрой. Я уже догадалась, что именно она и скрыла преступника. Ведь ему она дала клятву молчания? Поди, и сбежать помогла, а потом обвинила сестру. Из каких побуждений? Что ею двигало: соперничество или врожденная вредность?

Сейчас уже не узнать правды. И, как бы сильно я ни противилась разгорающейся в душе обиде на бабушку, она все же взяла верх. Бабуля, растившая меня с трехлетнего возраста, защищавшая от нападок соседей, учившая целительству… Человек, которого я любила больше всех на свете, всю жизнь мне лгал.

Я поднялась из кресла на ватных ногах. Поблагодарила верховную за беседу, пожала на прощание ее руку и собралась уйти. Меня задержала внезапно вспыхнувшая догадка. Даже скорее воспоминание, из которого выросла догадка.

День моего суда, грусть в глазах старосты, его негромкое обращение ко мне, чтобы не слышал никто вокруг. Тогда я решила, что он питает ко мне и к моей бабушке благодарность за спасение его дочери Зоськи.

– Тот мальчишка… – Я обернулась к Неждане. – Петя, который выжил в ночь нападения на деревню, кем он был?

Верховная распахнула глаза, вспоминая.

– Да обычным ребенком, как и все. Несчастным, правда, сиротой рано остался. Его родители угорели в доме, когда ему было всего лет десять. Я хотела взять Петю в обучение, да он не пошел. Ведьмовской силы в мальчиках нет, так уж сложилось, но в имении есть группа и для них: грамоте учатся, кузнечному делу да другой мужской работе. Не захотел, остался при соседях – они взяли его на воспитание.

– А сейчас он где?

– К людям давно переселился. Как деревня его погибла, так и ушел искать счастья по другую сторону границы. Я ведь ему снова предлагала в имении пожить, жалко его было, но он не согласился. А я что же, удерживать насильно буду?

– Нет, разумеется, – пробормотала я задумчиво. – Спасибо вам. Пойду я. Пора мне…

Я выскочила из комнаты прабабушки и привалилась спиной к стене. Петя. Никаких сомнений быть не могло, с кем по соседству я жила все эти годы.

Моя бабушка спасла не одного ребенка в Костиндоре. Слабые здоровьем дети болели постоянно, и часто смертельно, их родители обращались к ней, молили о помощи, а когда она возвращала к жизни их чад, они все словно забывали об этом. Презрение и страх – вот что деревенские испытывали к ней и ко мне. И ничего больше.

По Костиндору ходили слухи: Клавдия воспитывает демонское отродье. Разве может нормальный человек взять к себе ребенка из-за Туманной завесы? Конечно, нет. Люди так считали. Они до некоторых пор и не знали, что сама Клавдия пришла из-за Тумана, но возненавидели ее, когда она взяла в семью демоницу. Костиндорцы сообща решили, что Клавдия обзавелась силой, данной ей демонами в обмен на воспитание дитя.

С той поры, как я появилась в Костиндоре, мою бабушку боялись. Все, кроме Петра.И какова вероятность, что он выжил в детстве во время нападения по чистой случайности? Конечно, ему могло повезти, и он правда заблудился, пока кто-то вырезал деревенских. Но я в это не верила. Слишком много совпадений: бабушкина клятва, данная неизвестно кому, Петр, который никогда не говорил, откуда он прибыл в Костиндор. Все, и я в том числе, думали, что Петр родился и всю жизнь провел в Костиндоре.

Моргана… то есть, Клавдия, дала ему клятву молчания, потом помогла переселиться вместе с ней за завесу. Внутренне я чувствовала, что так оно и было.

Мне необходимо поговорить с Петром, а уж там я придумаю, как добиться от него правды.

Риддл тихонько прикрыл за собой дверь и протянул мне руку.

– Я не могу показать тебе поместье, но мы найдем Холланда и попросим его.

– Мне нужно в Костиндор, – выпалила я.

– Прямо сейчас?

Я задумчиво пожевала губами. Действительно, куда торопиться? Я видела только сад ночью и лес из окна и познакомилась с прабабушкой. А хочется узнать, как живут люди в этом доме, чему здесь учатся и как поддерживают человеческие условия посреди разрушенного мира.

Петр никуда не денется за один день, встречусь с ним завтра.

– Ты прав, останемся до вечера.

Я натянуто улыбнулась Риддлу, с трудом заставив себя промолчать о Петре. Поговорю с ним сама. Может, я ошибаюсь? Ни ведьмы, ни демоны не увидели в том заблудившемся мальчишке преступника, так с чего я-то решила, что убийцей был он? Не стоит наводить панику, пока все не выясню.

Риддл уверенно вел меня коридорами, через круглые залы и по лестницам вниз, ни разу не заплутав. В тот единственный раз, когда он приезжал в этот дом, он выучил дорогу от прихожей до гостевого этажа.

– Как называется помещение у выхода? – Я вспомнила, что так и не узнала правильного названия.

– Холл.

В моей голове «холл» и «Холланд» сложились в логичную для меня цепочку. Не потому ли слуга работает открывальщиком двери, что его имя происходит от слова «холл»?

Я тряхнула головой, прогоняя глупые мысли. В сравнении с тем, сколько всего знает Риддл и как он говорит, я ощущала себя несмышленым ребенком. Вопрос о получении образования вставал все более остро с каждым днем, что я проводила на этой стороне, за завесой.

Мы шли по широкому светлому коридору с окнами от пола до потолка, когда через узкую дверь с улицы забежала разноцветная стайка девчушек. Одетые в аккуратные платья, однотонные, но яркие. Волосики собраны в одинаковые косы. Девочки в зеленом держались вместе. Те, кто в синем, также предпочитали компанию друг друга. Я насчитала еще пять в черном, столько же в оранжевом и семь в коричневом.

– Стройся! – Басовитый голос ворвался с улицы прежде, чем я увидела его обладателя.

Мужчина, ростом выше меня чуть ли не на три головы, с широкими плечами, в одежде, которая скорее подошла бы