Целительница из Костиндора - Теона Рэй

Только наевшись, я осознала, что повела себя некрасиво. Смущенно вытерла пальцы белоснежной салфеткой и вновь съежилась в углу дивана.

– Я не вижу твоего лица, но чувствую, что ты улыбаешься, – буркнула я виновато. – Прости, что не оставила тебе пирожков.

– Я могу есть раз в две недели, и этого достаточно для поддержания жизни. – Риддл и правда улыбался, я услышала это в его голосе. – Ты, кстати, тоже могла бы обходиться без еды, если бы приучила свой организм к голоданию с самого детства.

– Я чувствую недомогание уже на второй день голодовки, – фыркнула я. – Нет уж, спасибо.

Внезапно появившийся Холланд объявил:

– Гостевые покои готовы, я провожу вас.

Я глянула на Риддла и в очередной раз пожалела, что не вижу его глаз. Нервно заерзала: нам придется спать вместе? Нет, меня это нисколько не смущало… еще день назад, но теперь я почему-то страшно разволновалась.

– Мы не женаты, – со вздохом проговорил Риддл. – Холланд, нужна еще одна комната.

Я расслабленно выдохнула. В то же время в груди вспыхнуло неприятное чувство, когда я подумала, что Риддл и сам не хочет оставаться со мной наедине в спальне. Сейчас я, кажется, осознала, почему девушки стараются не сближаться ни с кем до свадьбы: после всего одной ночи я не могу перестать об этом думать, при этом я понимаю, что мужчина, с которым у меня случился секс близость, никем мне не приходится. Ни другом, ни женихом, ни уж тем более супругом.

Пугающее чувство, надо сказать – знать, что то самое волшебство уже не повторится.

– Прошу прощения, – Холланд спрятал глаза в пол, – свободными оставались всего одни покои. Я не ждал гостей…

– Одни так одни! – Мне показалось, или Риддл даже обрадовался? – Проводи нас. Путь был долгим, мы устали.

Слуга вел нас светлыми коридорами. Я все смотрела на светящиеся штуки под потолком и размышляла, как от них исходит такой яркий свет. На фонари они не похожи, на факелы уж точно, и к чему столько мерцающих стеклянных висюлек? Свечи, что горели на самом верху металлических фонарей – пусть так, буду называть их фонарями, – не могли давать такого освещения.

Трижды нам пришлось подниматься по лестницам все выше и выше. Я по пути выглянула в окно – с такого расстояния беседки в темном саду оказалось невозможно рассмотреть.

Наконец Холланд остановился у массивной двустворчатой двери и отпер ее большим ключом.

– За вами придет Мьянма без десяти минут восемь и проводит на завтрак, после чего вы сможете навестить госпожу. Она практически не выходит из спальни: ей с трудом дается ходьба. Я предупрежу ее о вашем визите.

– Спасибо! – Я улыбнулась слуге, и он нас оставил.

Мысли о еще одной совместной ночи с Риддлом отошли на второй план. Я, который день ходившая босиком, прокралась вдоль стены к одной из дверей, которая предположительно вела в ванную комнату. Наступать грязными ногами на светлые пушистые ковры я не стала бы и под страхом смерти.

Риддл сказал мне, что в ванной я могу помыться, но не сказал, как это сделать. Я стояла посреди роскошной комнаты и растерянно смотрела на лохань в центре, в которую могли бы поместиться еще три человека и при этом не мешать друг другу.

– Да что за любовь к роскоши? – бормотала я недовольно.

Раздражалась, конечно, не из-за вычурности этого дома, а из-за того, что я не понимала, как люди нашли удобство в громоздких фонарях, каких-то ванных, а не в банях, и как они додумались обивать стены шелком! Стоило признать, что я ошалела от излишеств, непривычных мне, а потому ощущала себя так же некомфортно, как рыба на суше.

В бочке нашлась вода, а в лохани, наверное, предполагалось ею мыться. Жаль, что не на чем ее подогреть, но и купание в холодной воде меня не пугало.

Я не сразу пустила в дело кусок мыла, пахнущий земляникой. Некоторое время нюхала его, силясь понять, как его сделали таким ароматным. А когда опустила мыло в воду, поразилась количеству пены.

В бесконечных баночках, обнаруженных в тумбах среди стопок пушистых полотенец, хранились сушеные травы. Я знала, что их добавляют в воду, но горячей не было, а заливать травы холодной нет никакого смысла.

Из ванной комнаты я вышла очень нескоро, уступая ее Риддлу. Продрогшая до костей, закутанная в полотенце, перебежками добралась до спальни и, особо не осматриваясь, нырнула в постель. Кровать, занимающая добрую часть комнаты, таилась под шторами, прикрепленными к потолку. Или они называются как-то по-другому?

Эта мысль пропала сразу же, стоило мне утонуть в пышной перине. Уставшее тело отозвалось восторженной радостью, глаза мгновенно начали слипаться, и все мои переживания насчет совместной ночи с Риддлом растворились в нахлынувшем покое.

Глава 19.

ГЛАВА 19

Он скользнул под одеяло почти незаметно. Я была где-то на грани сна и яви, когда теплые руки бесцеремонно схватили меня и притянули к горячему телу. Я вытянулась, откинула голову и уложила ее на груди Риддла.

– Не оборачивайся, – коснулся ушей нежный шепот.

Понимая, что лорд без повязки на глазах, я зажмурилась. Наверное, даже хорошо, что наша с Риддлом близость – мимолетное увлечение. Я начинала уставать оттого, что не могу встретиться с ним взглядом.

Поцелуй обжег шею. Я покрылась мурашками с головы до ног и еще крепче прижалась к Риддлу. Мое податливое ото сна тело не сопротивлялось и, кажется, уже знало, что делать.

Он двигался плавно и осторожно, показывая мне, что близость может быть другой. Нежной и мягкой, наполненной любовью и заботой. Я растворялась в сладостных ощущениях, пряча тихие стоны в подушку.

Но было в этом единении и кое-что еще, чего я не чувствовала в прошлый раз. Страшно признаваться даже самой себе, что я влюбилась… Впервые в жизни влюбилась, и не в кого-то, а в демона, с которым мне не по пути.

Утро пришло раньше, чем я рассчитывала. Спальню заливал солнечный свет, птичья трель слышалась сразу отовсюду – с улицы, из-под потолка, из углов комнаты!

Я растерянно заозиралась по сторонам, сев на кровати. Риддл заворочался, тоже услышав пение свиристелей.

– Будильник, – пробормотал он сонно.

– Что? – Я чуть было не повернулась