Истинная за Завесой - Натали Карамель

У входа в зал, под присмотром двух безликих Стражей, стояла Элеонора. Она была бледна как смерть, в простом сером платье, ее когда-то гордую осанку сломило отчаяние и страх. Ее глаза, полные безумия, впились в Катю.

Хранитель Хроник, древний, сгорбленный маг с лицом, напоминающим высохшую кожу, и глазами невероятно яркими и живыми, приблизился к Кате. В его руках был странный ларец – Реликварий Отпечатков, вырезанный из мутного кристалла, внутри которого угадывалось что-то мерцающее. Рядом с ним помощник нес Кубок Единения из чистого хрусталя.

«Испытуемая, подойдите,» – голос Хранителя был сухим, как шелест пергамента, но звенел в тишине с невероятной силой.

Катя сделала шаг вперед. Ноги ватные. Сердце колотилось так, что, казалось, его слышат все. Она почувствовала, как котенок на ее плече растворяется, сливаясь с ее внутренним океаном. На его месте осталась лишь иллюзия веса, крошечный обман для постороннего взгляда.

«Снимите все,» – приказал Хранитель, его взгляд был безжалостным сканером. «Все артефакты. Все, что скрывает или искажает суть.»

Катя замерла. Кулон. Ее единственная защита от мира драконов. Ее щит. Она медленно подняла дрожащую руку к шее, нащупала холодный металл. Ощущение было как расставание с частью себя, с воздухом. Она сняла его. Тонкая цепочка проскользнула сквозь пальцы. Хранитель протянул руку, и она опустила кулон в его ладонь. Магия амулета погасла, как задутая свеча. Катя почувствовала себя голой. Уязвимой. Как будто с нее содрали кожу. Где-то глубоко внутри, в океане ее души, Котенок напрягся, готовясь к буре.

«Босиком. На платформу. В центр матрицы,» – скомандовал Хранитель.

Холод обсидиана обжег ступни Кати ледяным огнем. Она встала в центр Пентаграммы Отпечатка, лицом к черной бездне Зеркала Сущности. Руны под ногами слабо светились, их холодное сияние проникало вглубь. Далин занял свое место рядом. Он не смотрел на нее, его взгляд был устремлен вперед, но все его существо было направлено на нее. Катя почувствовала его внимание как физическое давление, усиленное в сто раз магией места. Он был в своей полу-форме – кожа тверже, черты острее, глаза горели чистым драконьим пламенем. Он будет чувствовать все.

Хранитель открыл Реликварий. Внутри, на бархатной подушке, лежал крошечный кристалл, внутри которого пульсировала капля густой, темной жидкости – капля изначальной крови Катарины Вейлстоун . Он извлек ее с благоговейной осторожностью. Другой маг, Старейшина-ритуалист, взял Кубок Единения. Третий, с обсидиановым ножом, похожим на осколок ночи, подошел к Кате.

«Руку,» – приказал он.

Лезвие коснулось ее ладони. Холодный укус. Капля ее собственной, свежей крови упала в хрустальный Кубок. Капля Катарины была помещена рядом. Две крови. Две судьбы. Две души.

Старейшины у светильников подняли посохи. Одновременно. Мерно. Глубокий, вибрирующий гул заполнил Святилище. Это было не пение, а погребальный напев Предков, звук, исходивший из самой земли, из костей мира. Посохи коснулись светильников.

Струи разноцветного пламени рванулись из светильников к центру платформы, переплелись над головой Кати, образовав сияющий, мерцающий купол из живого огня. Он горел, но не жаром, а леденящим холодом истины. Руны Пентаграммы под ногами Кати вспыхнули ослепительно! Их свет бил вверх, пронизывая ее насквозь. Это было не сканирование. Это было вторжение. Иглы ледяного света впивались в каждую клеточку ее существа, ища, сравнивая, судя.

«ДЕРЖИСЬ! » – рванулся крик Котенка в ее сознании, заглушаемый ревом магии. Катя ощутила, как внутри нее вздыбился океан. Огонь рвался наружу, молния билась в клетке, лед хотел покрыть все вокруг, земля стонала. « Только вода! Только вода!» – молилась она, сжимая волю в кулак. Она чувствовала, как Котенок, как титан, сдерживает стихии, как он перемалывает их буйство внутри ее души, оставляя лишь одну – воду. Но давление было чудовищным. Купол и Пентаграмма выворачивали ее душу наизнанку.

Старейшина-ритуалист произнес слова на языке, забытом тысячелетия назад. Он поднял Кубок Единения с двумя каплями крови.

Весь зал замер. Далин застыл, его ноздри расширились, ловя малейший отзвук души в центре бури. Элеонора затаила дыхание, ее пальцы впились в ладони.

Свет в Кубке вспыхнул.

Капли не слились.

Они оттолкнулись друг от друга, как два ядовитых паука! Капля Катарины – густая, темная – потускнела, словно покрылась пеплом, и начала пульсировать неровным, тревожным, багровым светом. Капля Кати – яркая, алая – засветилась странным, чуждым для этого места изумрудным отблеском, и задвигалась хаотично. Свет в Кубке стал нестабильным, замигал, как плохой контакт, окрашиваясь в болезненные оттенки.

Над черной поверхностью Зеркала Сущности заклубился туман. Он сгущался, рвался... И проявилось два силуэта. Один – размытый, хрупкий, почти прозрачный, с лицом, напоминающим Катарину, но искаженным страданием. Рядом с ним, ярче, плотнее – другой силуэт. Не Кати. Совсем другой. Девушка в спортивной одежде, с решимым взглядом, но искаженная болью... и окутанная фантомными струями воды, которые бились о невидимые стены, пытаясь вырваться. Образ был двойным, наложенным, дисгармоничным.

Рычание, низкое, животное, вырвалось у Далина. Его золотые глаза, прикованные к Кате, расширились от шока. Он чувствовал. Чувствовал мощь, скрытую под маской. Чувствовал знакомую ноту – ту самую, что сводила его с ума в саду, но теперь искаженную, подавленную, смешанную с чем-то чудовищно древним и темным. Он чувствовал отсутствие той души, что должна была быть. И чувствовал притяжение к тому, что было сейчас. Его лицо исказила гримаса невыносимого диссонанса – отторжение и влечение, ярость и недоумение. Его рука непроизвольно сжалась в кулак, когти впились в ладонь.

«Испытание Связи,» – гулко прозвучал голос Главы Совета Драконов, старого седого исполина с глазами, как две звезды. Его голос разрезал гул ритуала. «Испытуемая и Жених. Протяните руки. Не касаясь.»

Катя и Далин, будто натянутые струны, медленно подняли руки, ладонями друг к другу. Расстояние – сантиметры. Но оно казалось пропастью.

Старейшины направили лучи энергии купола на них. Катя почувствовала, как невидимая сила тянет ее к Далину, пытаясь вырвать ответ из самой глубины ее сущности. Где-то внутри взревел океан. Запах, сдерживаемый котенком из последних сил, рванулся к поверхности, как цунами, готовое смести все. Она ощутила первобытный зов Далина, его драконью суть, жаждущую свою Истинную. Ее собственная душа, ее истинная природа взвыла в ответ, желая слиться, признать, отдаться. Это было невыносимо. Больше, чем любая физическая пытка. Распятие души между необходимостью скрываться и жаждой быть узнанной.

«Хорошие новости, ты его истинная! » – ревел Котенок в ее сознании, его голос был хриплым от напряжения. « Плохие новости, для