Истинная за Завесой - Натали Карамель

которого шел божественный аромат: дымящиеся миски бульона, теплый хлеб с хрустящей корочкой, зеленые яйца и – отдельно – маленькая пиалочка с аппетитно пахнущей отварной рыбкой. Запах мгновенно разбудил в Кате зверский аппетит, а котенок на ее коленях замер, как статуя, весь превратившись в ноздри и жадные изумрудные глаза.

«Для тебя, маленький повелитель,» – с легкой усмешкой сказала Луиза, ставя пиалу перед ним. Он не заставил себя ждать. С кошачьей грацией, но с энтузиазмом голодного льва, он набросился на рыбку, уплетая ее с тихим, довольным урчанием.

Катя осторожно помогла Элис приподняться, устроив поднос с миской на коленях. Сама села с Луизой за столик. Первый глоток бульона – горячий, наваристый, с дымком – был как бальзам. Простота еды после пережитых ужасов казалась чудом. Котенок, расправившись с рыбкой до последней крошки, облизнулся с громким чмоканьем и бросил оценивающий взгляд на поднос, где у Элис лежало небольшое пирожное.

«М-м-м, не плохо,» – заявил он громко, его голосок звучал комично-важно. « Но знаешь, чего бы я еще предпочел? Чего-нибудь… сладенького.» И прежде, чем кто-то успел моргнуть, он превратился в черный шар. Один ловкий бросок – и пирожное исчезло с тарелки Элис, а котенок уже сидел на краю кровати, громко чавкая.

Элис ахнула… а потом рассмеялась. Легкий, звонкий смех, прерывающийся от слабости, но такой живой, такой искренний. Луиза фыркнула, поперхнувшись бульоном. Катя не смогла сдержать широкую улыбку. Абсурдность – древний Источник Тьмы, ворующий пирожное у больной девушки! – разрядила напряжение, как иголкой лопнувший шар.

«Бесстыдный воришка!» – сквозь смех выговорила Луиза, вытирая слезу.

«Кто успел, тот и съел!» – промурлыкал котенок, восседая на самом краю кровати, и его довольное урчание смешалось с умильными звуками поглощаемой сладости.

Смех замер на полуслове, когда в дверь вежливо, но твердо постучали. Вошел дворецкий, его лицо – маска учтивости, но в глазах – сталь напряжения.

«Госпожа Катарина,» – он поклонился. «Простите за вторжение. Прибыли маги от Совета. Они ожидают в Малой Гостиной для обсуждения… предстоящего Ритуала.»

Воздух в комнате мгновенно сгустился, став ледяным и тяжелым. Катя почувствовала, как холодный комок подкатил к горлу.

Катя собрала волю в кулак, заставив голос звучать ровно: «Спасибо. Я спущусь через несколько минут.»

Дворецкий поклонился и исчез. Тишина после его ухода была гулкой, давящей. Даже котенок молчал, уставившись на дверь, словно видя сквозь нее.

«Пора,» – тихо сказал он, его голос потерял игривость, став глухим и серьезным. «Ритуал вытащит все наружу. Всю правду. Всю боль. Всю радость. Все твое бытие – как на ладони. Душа увидит всё. Это… будет не физическая боль. Это будет боль души, столкнувшейся с самой собой без прикрас. И с истиной о… смерти Катарины.» Он взглянул на Катю. «Они будут использовать кристаллы Правды. Иллюзии там не живут.»

Катя глубоко вдохнула, ощущая, как земля уходит из-под ног, но внутри загорался огонек бесстрашия. «Хорошо. Я пойду.» Она встала. «Луиза, оставайся с Элис. Котёнок…»

«Я пойду с тобой, хозяйка,» – заявил он, запрыгивая ей на плечо с легкостью тени. Его коготки мягко впились в ткань платья. «Просто буду милым котёнком.»

Спуск в Малую Гостиную прошел в напряженном молчании. У дверей их уже ждали. Арден, его обычно беззаботное лицо было стянуто в серьезную маску, взгляд – острый, как кинжал, сканировал коридор. И… Далин. Он стоял чуть поодаль, у окна, спиной к свету, превратившись в силуэт с парой золотых углей вместо глаз. Эти угли мгновенно нашли Катю, приковались к ней.

Далин молча шагнул вперед, закрывая расстояние одним плавным движением. Его взгляд – быстрый, как удар хлыста – скользнул по Кате, выискивая трещины, слабину, но наткнулся на стальную решимость. Затем эти же золотые зрачки сузились, уловив движение на ее плече.

«Что это?» – голос Далина был низким, как гул подземного толчка.

Арден резко повернулся, его взгляд тоже упал на котенка. В глазах мелькнуло искреннее удивление, а потом – азартный огонек.

«Фамильяр, Далин», – парировал Арден, его голос звучал чуть громче, чем нужно, бросая вызов тишине. «И судя по глазам, не из робкого десятка.» Он бросил Кате быстрый, ободряющий взгляд.

Котенок лишь медленно прикрыл глаза, потом открыл один, уставившись на Далина с немым, вызывающим: «Ну и что?»

Далин фыркнул – короткий, резкий звук, похожий на шипение раскаленного металла в воде. «Форма не впечатляет. Главное – чтобы защищал, а не украдкой спал на подушках.»

Арден резко шагнул вперед, встав почти плечом к плечу с Далином, но чуть ближе к Кате. Его движение было быстрым, намеренным.

«О, не суди по шкуре, старина», – в его голосе зазвенела сталь. – «Этот «комочек» сейчас сидит на плече у той, кто выстояла перед лицом того, что вас сковало. И не дрогнула. Разве этого мало?»

Далин медленно повернул голову к Ардену. Воздух между ними сгустился, стал тяжелым, как перед грозой. Золотые глаза Далина встретились с пламенными Ардена. В них бушевал не гнев на Ардена, а стыд и ярость на самого себя.

«Не ты будешь напоминать мне о том, что я не сделал, Арден», – прошипел Далин, и в его голосе клокотала магма унижения. – «Каждая секунда в тех оковах…» Он резко оборвал себя, сжав челюсти так, что послышался скрежет. Глаза его метнулись к Кате – и в них вспыхнула та самая, первобытная решимость, что была его сутью. «Ничего подобного больше не повторится. Никогда.»

Катя почувствовала, как котенок на плече напрягся, как пружина. Она сама застыла, сердце колотилось. Это была не игра. Это была настоящая, первобытная конкуренция двух альфа-самцов, сдерживаемая только обстоятельствами и ее присутствием.

Арден оскалился в улыбку, лишенную веселья. «Охотно верю. Но на Ритуале понадобится холодная голова, а не горячие когти. Я пойду с Катариной. Буду следить, чтобы кристаллы Правды не сожгли ей душу вместо улик.»

Далин сделал шаг, встав так, что его плечо оказалось между Катей и Арденом. Его рост, его мощь внезапно стали ощутимыми.

«Твоя «холодная голова» слишком любит болтать, Арден», – прозвучало ледяным тоном. – «На Ритуале нужна тишина и концентрация. Я буду рядом. Как гарант ее физической безопасности. И как тот, кому ее жизнь… важна.» Последние слова он произнес чуть тише, но с такой интенсивностью, что Катя почувствовала жар на щеках.

Арден замер. Его улыбка исчезла. В его глазах вспыхнуло что-то – обида?