Главный герой против развода - Марина Сергеевна Орлова

человека, пошла на это добровольно и с охотой. Я обвинил ее в распутстве и был очень слишком жесток в словах с женщиной, которой и без того пришлось многое пережить за последние часы. – Я кричал, и видел, как у этой маленькой, сильной и гордой женщины из глаз испаряются последние крохи привязанности ко мне. Если до этого в ее душе могли зарождаться ко мне теплые чувства, то я беспечно растоптал их в одно мгновение. Тогда я собственными руками разрушил все, о чем только мог мечтать, – заявил он, смотря в пол, и в свете, что лился из окна, я увидела скупую слезу, что кратко блеснула, прежде чем скатиться и упасть вниз. На этом слезы закончились, и мужчина поднял на меня покрасневшие глаза. – Позже я раскаялся, но было слишком поздно. Я позволил себе то, что не прощают. И твоя мать не простила. Больше никогда, ни разу, как бы я ни пытался вымолить прощения, какие бы подарки ни дарил, для нее я перестал быть не только мужем, даже просто мужчиной. Она даже не разговаривала со мной и не позволяла приближаться. Тем более, что каждое мое прикосновение причиняло ей боль. Я не смел… настаивать. Потому отпустил свою любовь, понимая, что я ее не достоин. Когда настало время родов, что случились раньше срока, меня не было рядом, я был в командировке, в которые ездил все чаще, чтобы не раздражать твою мать своим присутствием. А когда узнал, было уже поздно. Я примчался со всех ног, но вместо своей жены обнаружил новорожденную девочку, а рядом документы на развод. К моменту моего возвращения, твоя мать уже повторно вышла замуж. Храм подсуетился в оформлении развода… а я… не смел просить у нее встречи и большее, чем она уже мне подарила – мою дорогую дочку, – с нежностью посмотрел он на меня, пока я безудержно рыдала. После поднялась и подбежала к отцу, чтобы броситься к нему на грудь и зарыдать уже во все горло, не понимая, почему же я испытываю настолько сильные эмоции. Ведь это же даже не мои настоящие родители…

Отец ласково гладил меня по голове, трепетно обнимая, пока я немного не затихла. После заботливо посадил к себе на колени, как маленькую девочку, утирая платком мое мокрое лицо и печально улыбнулся.

– Я очень виноват перед тобой и твоей матерью. Куда более благороднее было бы позволить ей воспитывать тебя. Но я был слишком эгоистичным. Я хотел, чтобы в моей жизни было хоть какое-то напоминание о ней. Я не мог отказаться от тебя, потому не вернул тебя ей, пообещав, что ты будешь самой счастливой девочкой, которая получит все, чего бы ни пожелала.

– Так вот, почему я такая избалованная, – гнусаво проворчала я, но злиться не могла, понимая мотивы отца. – А после… после встречался с ней?

– Нет, – покачал он головой. – Это было слишком… больно. Лишь однажды я проследил приказал добыть информацию, но узнала, что при поддержке храма, семья ее мужа обогатилась, а сам суженый души в жене не чаял. Потому я избегал любого упоминания и возможности встретиться. Я просто надеялся, что со своим суженым она будет счастлива. Когда я убедился, что с ней хорошо обращаются, и она живет в отличных условиях, я решил так же начать новую жизнь.

Под «новой жизнью» он подразумевал Джулиану, которая была аристократкой из обедневшего рода, но у которой было куча младших братьев и сестер, потому детей она любила и знала, как о них заботиться. Для отца главным критерием при выборе новой жены была любовь не к нему, а к детям в первую очередь. Он проводил «свидания/собеседования» много раз, смотря, как потенциальная мачеха будет управляться с воспитанием его обожаемой дочери. Но все провалились, пока ему на глаза не попалась Джулианна, которая в то время работала гувернанткой в одной из его знакомых семей. Видя, как она ладит с детьми, решение было принято.

Удивленная девушка согласилась на брак с условием поддержки ее младших, что граф Харт с готовностью выполнил. Джулианна же, как и обещала, хорошо заботилась о Беатрис, которую вскоре полюбила, как родную дочь. Видя искреннее отношение Джулианы, сердце графа понемногу оттаивало, пока окончательно не полюбило новую жену. Вскоре у них появилась Пени, что совершенно не сказалось на отношении к Беатрис. Так в дом Харт впервые за долгие годы пришел мир и покой.

– Если хочешь… я могу организовать тебе встречу с матерью. Просто боюсь, как бы тебе не было плохо от этого, – все же сдался отец.

– Все будет хорошо. Я не позволю никому сделать мне больно, – заверила я искренне.

***

– Тебе совершенно необязательно было ехать вместе со мной, – заметила я, немного не вовремя, учитывая, что мы преодолели уже половину пути в одной карете.

Дион, до этого сидевший молча и старающийся сильно не отсвечивать, дабы не нервировать меня, перевел на меня взгляд.

– У тебя много дел в столице. Из-за этого расследования и без того много времени у тебя отнимаю. Я ведь обещала заняться этим вопросом, так что тебе не нужно так жертвовать своим временем. Тем более, поездка туда обратно ради встречи с мадам Франческой займет целый день… – окончательно смутилась я под его взглядом.

После той ночи и его «пьяных» откровений наши отношения заметно поменялись. Точнее… моя реакция. Отношения, как раз несильно-то изменились: Дион по-прежнему старался проводить как можно больше времени вместе. Но если прежде я реагировала на это равнодушно, теперь испытывала определенную неловкость при любом контакте с мужем, которая изумляла даже меня саму!

– Все в порядке. Я сам хочу этого, – чуть погодя отозвался Дион и слегка сменил позу, в которой сидел и, кажется, дремал последний час. После разговора с отцом, выяснилось, что биологическая мать Беатрис уже несколько лет живет в землях своего супруга, отдельно от мужа. Это немного смущало, но так же наделяло странной надеждой и предчувствием. Потому, после долгих раздумий, я все же решила поехать туда, несмотря на дальность и трудности поездки.

– Почему? – нахмурилась я, отводя взгляд по известной лишь богу причине. Я тридцатилетняя женщина с опытом перерождения. Кто бы мог подумать, что гормональный бум, которого не было даже в период юности первой жизни, настигнет меня так запоздало и внезапно! – Не было бы полезнее продолжить собирать