Главный герой против развода - Марина Сергеевна Орлова

были плотно сжаты, а само лицо не выражало ровно никакого волнения. Скорее, оно было удивительно спокойным и равнодушным, точно перед ней стояла не дочь, которую она не видела больше двадцати лет, а нишенка, которая случайно забрела на ее территорию.

Ее величественная и высокомерная манера и благородная аура слегка не вписывалась в место, в котором она проживала последние годы. Эта женщина держалась так, точно была хозяйкой настоящего замка, но довольно скромная усадьба в два этажа выдавала неприглядную действительность.

Первым отмер Дион, который, как и я, в первое мгновение был растерян внешней схожестью тещи и жены, но быстро взял себя в руки.

– Леди Рабелли, рад встрече. Благодарю, что согласились принять нас. Позвольте лично представиться… – вышел он вперед, но был прерван отстраненным, спокойным и хрипловатым голосом:

– Я знаю, кто вы такие, – она пристально посмотрела на Диона и назвала его имя без всякого волнения или почтительности: – Виконт Дион Краун и… – темный, как ночь, взгляд уставился на меня: – Леди Беатрис Краун, урожденная Харт. Моя единственная дочь, – подвела она итог без лишних эмоций, точно читала заметку, а не смотрела в глаза брошенного ребенка. Ее поведение было холодным, отстраненным и даже равнодушным, но взгляд, который она ненадолго задержала на мне показался слегка напряженным, а длинные ресницы Франчески едва заметно дрогнули. – Предлагаю сразу перейти к делу, чтобы вы успели вернуться в столицу до наступления сумрек, – отвернулась она безразлично, кутаясь в кружевную шаль, сидя в небольшой, но уютной беседке, наслаждаясь видами ухоженного, хоть и небольшого сада, где мы ее и обнаружили.

Проявлять даже подобие вежливости или гостеприимства она не собиралась. Складывалось впечатление, что ее тяготит чужое общество и она не чает от него поскорее избавиться.

Наконец совладав со своими эмоциями, я немного расслабилась. Было глупо с моей стороны чувствовать разочарование, злость или сожаление по отношению к этой женщине, которая по факту была мне никем. Она, конечно, родила это тело… но какое мне дело, если учитывать, что я владею им всего два месяца?

Не хочет она иметь ничего общего со своей дочерью – флаг ей в руки, я здесь по другому поводу.

Дион уловив неловкость момента с тревогой посмотрел на меня. Но я ободряюще улыбнулась ему и кивнула, предлагая последовать совету не терять время и поскорее со всем покончить.

Потому мы заняли свободные места напротив виконтессы Рабелли. Она не стала ждать, когда мы заведем разговор и произнесла первой:

– Я знаю, что этот визит не из вежливости или праздного любопытсва. Так же я знаю, что он не продиктован внезапной дочерней любовью и тоской. Учитывая, что ко мне обратился сам Саймон, дело серьезное и сугубо деловое. В противном случае, сомневаюсь, что он связался бы со мной с просьбой о встрече, – рассуждала она и внимательно посмотрела на нас двоих, остановив пристальный, почти неприятный своей проницательностью взгляд на Дионе. – Дело в парной метке, не так ли?

Дион, несмотря на всю его хваленую выдержку, не смог сдержать легкой дрожи, которая его выдала.

– На ком она? На тебе, верно? – продолжила она, как нив чем ни бывало, сверля Диона взглядом. – Точно, – кивнула она своим мыслям и колко добавила: – Я даже отсюда ощущаю веяние магии метки и ту боль. Которую ты сейчас испытываешь из-за ее близости.

И без того холодный, ее взгляд окончательно ожесточился, точно ей стало до невозможности противно. Красивые черты скривились в презрении, словно Дион мог быть прокаженным. Затем она перевела на меня взгляд и внезапно для всех твердо потребовала у меня:

– Расстанься с ним. Немедленно.

– Позвольте… – подорвался Дион от возмущения, но я дернула его за рукав, вынудив сесть на место. Это не укрылось от внимания виконтессы, которая смотрела колко и неприятно на место, где моя рука соприкасалась с одеждой Диона. Создавалось впечатление, что она из последних сил сдерживается, чтобы не ударить меня по этой руке, чтобы прервать контакт, точно тот мог быть для меня губителен.

Подобная реакция поражала. Хотя бы потому, что виконтесса производила впечатление черствого, равнодушного человека, которому нет дела ни до кого и ни до чего. Но сейчас ее реакция была слишком…

– Бросать его или нет – решать только мне, мадам, – подала я голос. Смотря на женщину упрямо и холодно. Она вперила в меня свой взгляд, а по ее лицу прошла рябь. Но так как я не поменялась в лице, она лишь с досадой отвернулась и нервно сдала пальцами шаль.

– Что вам от меня нужно? – глухо потребовала она чуть погодя, когда совладала с эмоциями. – Как я уже сказала, не верю, что вам нужно мое благословение.

– Нам нужны ответы, – спокойно подтвердила я ее мысли, отстраненно наблюдая за женщиной.

Первое впечатление было обманчивым. Вначале мня поразила ее внешность и отстраненная аура, в некотором смысле я поддалась впечатлению и невольно ощутила укол обиды за подобную холодность, что затуманило мой взгляд. Но теперь, немного понаблюдав и успокоившись, мой взгляд был ясным. Виконтесса не была бездушным человеком. Она лишь создала подобный фасад, держа окружающих на расстоянии. Передо мной сидел одинокий и глубоко несчастный человек, который предпочел добровольную самоизоляцию, лелея свою тупую боль, разочаровавшись в жизни.

И Биа… Биа не была ей равнодушна, иначе ее тон не оказался бы таким категоричным, в единственном желании предупредить и оградить единственного ребенка от несчастья и горя, которое пришлось пережить ей самой.

– Мне нечего вам рассказать, кроме того, что я уже сказала. Расстаньтесь. Вот – единственное решение, которое у меня есть для вас, – с упрямым огоньком в глазах заявила она тоном человека, который готов более не проронить ни слова, даже если ее будут резать.

Ситуация становилась довольно неловкой. Следовало бы возмутиться подобной реакцией, быть может, обвинить ее в лицемерии и сказать, что она не смеет решать за меня, когда сама равнодушно бросила собтвенного ребенка.

И, видя, как напрягся всегда сдержанный Дион, смотря на мать Бии как на врага, у него были похожие мысли.

Однако, я решила пойти другим путем. Зачем развивать конфликт, когда можно ловко манипулировать правдой?

– Меньше, чем через месяц, мы с Дионом разведемся, – произнесла я. отчего одновременно вздрогнули и сам Дион и виконтесса. Лицо Диона помрачнело, а его кулаки напряглись. Франческа же, которая до