Опороченная - Вероника Ланцет

— Скучала, — прищелкиваю языком, а моя вторая рука уже движется вниз по ее телу. — Как сильно ты скучала по мне, солнышко? — хриплю я, внутри меня столько насилия, грозящего вырваться на поверхность.

— Очень сильно, — отвечает она с полустоном, когда я поднимаю ее ночную сорочку, и мои пальцы скользят по поверхности ее едва прикрытой киски.

— Для кого ты это надела, Джианна? Для кого ты хотела оставить доступ к своей киске? — Мой голос грубеет, когда я ласкаю ее бугорок, надавливая тыльной стороной ладони на ее клитор и заставляя ее стонать в ответ.

— Для тебя, — выдыхает она. — Только для тебя.

— Хм…

Маленькая лгунья.

Без всяких предисловий я оттягиваю ее трусики в сторону и с удивлением встречаю ее половые губы, с которых капает.

Либо она полностью овладела своим телом, либо возбуждается от каждого члена. Эта мысль не помогает, когда я просовываю два пальца между ее складок, нащупывая ее дырочку.

Внутри меня зарождается больная мысль: а не найду ли я в ней сперму другого мужчины? Глубокая и страшная ревность поднимает голову при этой мысли, и я с силой впиваюсь в нее пальцами.

— Ах, — она задыхается, почти прыгает в моих объятиях, когда я толкаюсь в нее, чувствуя, как ее бархатистые стенки окружают меня, душа мои гребаные пальцы.

Она тугая. Черт, как же она туга.

Неудивительно, что эти дураки отдали бы правую руку за то, чтобы их члены вошли в этот тугой, теплый рай.

— Басс, — ее руки ложатся на мои предплечья, пальцы впиваются в мою кожу, когда из нее вырывается придушенный стон. — Это… медленнее, — шепчет она, но я не собираюсь уступать ей. Не сейчас, когда это единственное, что удерживает меня от того, чтобы развернуть ее и взять, как животное.

— Тише, солнышко, — воркую я, обдавая ее щеку своим дыханием. — Я тебя держу, — ты маленькая грязная шлюха.

— Это слишком, — она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но ее глаза закрываются, позвоночник выгибается дугой, когда она, кажется, находит свое удовольствие.

Я вхожу и выхожу из нее, завороженно наблюдая за экстазом, который появляется на ее лице, когда она кончает, и из нее вытекает еще больше соков.

Джианна прижимается к двери, когда я убираю свои руки от нее. Она слегка вздрагивает, прежде чем ее колени подгибаются, ее дыхание все еще тяжелое.

— Вау, — восклицает она, ее голос груб. — Это был самый сильный оргазм, который я когда-либо испытывала, — качает она головой, на ее губах играет небольшая улыбка.

— Почему бы тебе не показать мне, как ты мне благодарна, солнышко? — говорю я, расстегивая ремень.

Она смотрит на меня из-под ресниц, и ее невинное поведение начинает действовать мне на нервы.

— Покажи мне, как ты можешь быть моей маленькой грязной шлюшкой, — говорю я ей, сжимая перед ней в кулаке свой член.

— Твоей… маленькой грязной шлюшкой? — повторяет она, ее щеки раскраснелись, а тон неуверенный.

— Да, — ухмыляюсь. — Ты ведь такая и есть, не так ли? Моя маленькая грязная шлюшка, — я подношу другую руку к ее лицу, захватываю ее челюсть и наклоняю ее голову, чтобы она могла посмотреть на меня, — моя личная игрушка для траха, — продолжаю я, наблюдая, как на ее лице сводятся брови. — Скажи мне, солнышко, разве ты не жаждешь моего члена, как маленькая грязная шлюшка, которой ты являешься?

На секунду мне кажется, что она не собирается отвечать. Она смотрит на меня своими большими глазами, которые даже сейчас разят напускной невинностью. Она смотрит так, будто никогда раньше не видела члена, а тем более не сосала его.

— Я… — начинает она, все еще не уверенная.

— Скажи мне, как сильно ты хочешь мой член между этими губами, — просовываю большой палец между ее губами, побуждая ее пососать его. — Если ты мне не скажешь, я тебе его не дам. — улыбаюсь, глядя на возмущение, проступившее на ее лице.

Конечно, даже в глубине своей актерской души она не упустит возможности стать шлюхой с членом.

— Я хочу пососать твой член, — наконец говорит она, но ее голос недостаточно решительный.

— И…? — Дразню я ее, поднося свой член к ее рту и проводя головкой по ее губам, но отстраняюсь, когда она открывает рот, чтобы принять меня внутрь.

Она смотрит на меня с замешательством в глазах, но с таким желанием, что от ее взгляда можно сжечь здание.

Облизывая губы, она внимательно следит за моими движениями, когда я провожу большим пальцем по головке своего члена, смахивая немного спермы и поднося ее к ней, чтобы она попробовала.

— Словами, солнышко, и этот член твой.

Не знаю почему, но от одного этого действия я становлюсь таким чертовски твердым, что вот-вот лопну. Но в том, как она стоит передо мной на коленях, вынужденная умолять о моем чертовом члене, что-то есть. Это кайф от того, что я контролирую ее возбуждение и, самое главное, себя. Ведь даже когда мой член так тверд, а сперма напрягается в моих яйцах, чтобы вырваться наружу, я все равно не сдаюсь и не позволяю ей взять меня в рот.

Я не ее раб.

Может, это и небольшое утешение, но, тем не менее, оно есть. Особенно если учесть, что сегодня я ее не трахнул и не убил. Я бы сказал, что это большое, блядь, достижение.

— Я хочу пососать твой член, — снова говорит она, уже более решительно, — потому что я твоя маленькая грязная шлюшка, — улыбается она, почти гордясь собой за то, что произнесла это вслух.

— Хорошая девочка, — ухмыляясь, подношу, наконец, свой член к ее губам и позволяю ей принять меня внутрь.

Я позволяю ей немного поиграть со мной, ее попытки были неуклюжими, но в то же время сводили меня с ума.

Она никогда не получит награду за сосание члена, но ее энтузиазм приносит ей бонусные очки.

Когда она повеселилась, я крепко сжимаю ее волосы, пальцы на ее коже головы и ввожу свой член в ее рот, мгновенно ударяя по задней стенке ее горла и заставляя ее задыхаться.

Она захлебывается слюной, стекающей по моей длине, ее губы обхватывают основание моего члена, и это, возможно, самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел.

Я прижимаюсь к ней еще крепче, понимая, что это зрелище, наверное, видели все.

Ревность внутри меня грозит выплеснуться наружу, и я, в свою очередь, продолжаю насаживаться на ее рот, выплескивая